Берлинский синдром

Она отступает назад, осматривая стену. Линия снимков выглядит как галерея фотороботов преступника. На какое преступление она тянет по своему внешнему виду? Она не выглядит пьяницей или неопрятной, может, только немного растрепанной. Галерея снимков смотрит на нее с упреком. Это его преступление, оправдывается она перед ними. Но она знает, что и ее тоже. Присяжные ждут ее оправданий, выражения их лиц непроницаемы. Ее лицо исхудало. Вот в чем дело. И веснушки поблекли. И на какое же изображение она похожа больше всего?

Она смотрит вниз, на свои ноги. Бедра покрыты серебристыми шрамами. Голени заросли волосками, а под ними сухая кожа. Что она употребляла, чтобы выглядеть так? На глаза наворачиваются слезы, и вверх по шее ползет жар стыда. Она делает глубокий вдох. Почему она не может вспомнить, как выглядела? Поднимает руки, осматривает кисти. Вроде ее. Но неужели веснушки поблекли и там? А мускулы? Раньше ее мускулы были больше? Она сгибает ногу и внимательно наблюдает. Мускулы скручиваются под кожей, а затем с облегчением опадают.

Она поднимает футболку и осматривает живот. Пытается представить, как он растет, как натягивается кожа, но ничего не получается. В ее представлении ребенок попал в ловушку и теперь отчаянно будет пытаться выбраться, и никак иначе. Месячные, такие регулярные, прекратились. По утрам она чувствует себя плохо. Хотелось бы найти этому другое объяснение, но она знает, что это не так.

Она бежит в ванную. Снимает одежду. Лобковые волосы отросли. Она смотрится в зеркало. Плечи сутулятся больше или меньше? У нее появился затравленный взгляд или нет? Она оборачивается, стараясь поймать в зеркале свое отражение. Видит розовое пятнышко вокруг прыщика на плече. Сколько их появилось, а она и не заметила? Внезапно у нее возникает навязчивая мысль засвидетельствовать всю себя. Она не хочет меняться, но знает, что в ближайшие месяцы обязательно изменится. Она не хочет забывать, как выглядит.

Теперь она понимает, зачем Энди фотографирует ее каждый день. Сначала она решила, что это милый жест с его стороны. «Хочу, чтобы у меня с собой была самая свежая твоя фотка, — как-то сказал он ей. — Хочу влюбляться в тебя настоящую, а не вчерашнюю».

В гостиной она достает с полки фотоаппарат «Полароид». Прошло уже много времени с тех пор, как она держала в руках хоть какой-нибудь фотоаппарат, и теперь этот кажется игрушкой. Под линзой проходит радужная полоса, и около красной кнопки написано слово «Presto!»[31]. Ее фотоаппараты по-прежнему лежат в сумке. Здесь они бесполезны — ни фотолаборатории, ни компьютера. Вот почему Энди был так доволен, когда принес домой этот «Полароид». «В нем все логично, — говорил он. — Вот фотоаппарат делает фото, а вот и сам снимок».

Она держит камеру обеими руками и направляет ее себе на ноги. Нажимает на кнопку, и лампочка вспыхивает. Листок выталкивается из щели. Она наклоняется еще ниже и фотографирует колени. На снимке они будут перевернуты, но для нее это неважно. Немного выпрямившись, она фотографирует свои поблекшие лобковые волосы. Живот, который выглядит точно так же, как и всегда, такой спокойный на поверхности. Груди, которые выглядят как чужие. «Полароид» выплевывает фотографии одну за другой, она, не глядя, бросает их на стол.

Одной рукой она фотографирует другую руку. Ее локоть. Затем, взяв фотоаппарат в левую руку, она проделывает то же самое еще раз.

Она нацеливает объектив на попу и нажимает кнопку. Фотографирует ноги сзади, что получается менее удачно. Как сфотографировать спину? Судорожно изгибаясь, она пробует несколько вариантов. Одну фотографию делает снизу, другую сверху. Затем фотографирует затылок. Закончив, она чувствует, что замерзла. Но она больше не напугана.

Принимая душ, она натирает мылом все тело. Одеваясь, она радуется, что тело исчезает под одеждой, избегая дальнейшего дотошного изучения. На столе все сделанные снимки разложены на всеобщее обозрение. Однако трудно сказать, изменилась ли она, поскольку ей не с чем сравнить эти изображения. Но, во всяком случае, у нее есть этот отчет. Она собирает фотографии; получается совсем маленькая стопка, и, тем не менее, это все ее тело. Она стоит перед стеллажом, не зная, какую книгу выбрать. В конце концов, закрыв глаза, она берет книги наугад. В каждую из них она помещает полароидную часть своего тела. Климту она предлагает груди — считает, что они понравились бы ему.

Возвращая книги обратно на полку, она с удовлетворением отмечает, что результаты проделанной работы незаметны. Размахивая руками, она подходит к окну, где ее приветствует телевизионная башня.

«Привет, — говорит она. Ее голос звучит незнакомо. Как-то по-другому, когда она одна, а не с Энди. — Привет, башня». Голос звучит немного жалко.