Берлинский синдром

Она делает стойку на руках посреди комнаты, удерживая равновесие и считая до пяти, потом до восьми, затем до десяти. Она ходит на руках, сначала быстро, инерция толкает ее вперед, но по мере того, как она все лучше и лучше держит равновесие, «шаги» ее рук становятся медленнее и увереннее.

Она упражняется в стойке на руках каждый день, и от ее пяток уже появились отметки на стене, показывающие ее перевернутый рост. Но вот отметки от пяток забыты, и она задумывается о матери Энди, о своей маме, о мире, который остался где-то далеко. Почему мама до сих пор не разыскала ее? У нее так много вопросов, которые она хочет задать своей матери. Неловко, конечно, было бы обсуждать с ней эту ситуацию, и Клэр сомневается, что когда-нибудь станет это делать. Но она прокручивает разговору себя в голове, отвечая на свои вопросы так, как, скорее всего, ответила бы ее мама. Она спрашивает свою мать, не повредит ли стойка на руках ребенку. Мама смеется и интересуется, зачем Клэр вообще стоит на руках.

После того как мама развеяла все ее тревоги, Клэр достает из жестяной банки все пакетики с чаем и кладет их в кастрюльку. Она льет на них горячую воду, и чай на глазах становится темно-коричневым. С помощью зубной щетки Энди она рисует этим недоделанным чаем на стене. Получается не очень хорошо: жидкость струйками бежит вниз. Она относит кастрюльку обратно в кухню и, быстро помешивая, добавляет в чай муку. Вернувшись в гостиную, она рисует на стене истребители, из-под крыльев которых вылетают огонь и бомбы, падающие на землю. Рисует спирали дыма, который поднимается от самого пола, и пилотов под парашютами, спускающихся к плинтусам. Такую картинку любила рисовать ее сестра, когда они были маленькими. Она же, напротив, рисовала пейзажи: река, извивающаяся среди холмов, в углу страницы — солнце, лучи которого бьют вниз. Все в перспективе, старательно стремящейся к исчезающей точке Обычно она приправляла этот пейзаж коттеджем, овечками, похожими на облачка, железнодорожными путями, прудом, заросшим тростником, — всем необходимым для сельской безмятежной жизни. Но для квартиры эти сказочные картинки слишком статичны, ей хочется, чтобы изображения двигались, поэтому она рисует двухмерные самолеты в стиле мультсериала «Роджер Рамджет»[33] — с пузырчатыми окнами и крыльями, изогнутыми от скорости.

В спальне она рисует над кроватью радугу на всю стену.

Она делает смесь из зеленого чая и еще одну из томатного соуса, но радуга все равно получается довольно мрачная, и Клэр приходит к выводу, что малышу такая радуга не понравилась бы.

Он хочет сделать ей больно. Хочет избавиться от ее удушающего присутствия. Это неистребимое желание нарастает медленно. Он просыпается и чувствует рядом с собой ее тело. Его руки скользят под ее грудями, обнимая ее. Она расслабленная и податливая, и он входит в нее сзади. Она двигается в такт с ним, и, когда он кончает, ему хочется оттолкнуть ее. Слишком просто. Он хочет узнать, где находятся грани цы, как далеко он может войти в нее.

Вернувшись с работы, он ходит по квартире, проверяя, что изменилось за день. Рассматривает картины, нарисованные на стене. Они ужасны, наивны, будто их рисовал ребенок, и какие-то злые. Коричнево-зеленые, цвета выцветшего камуфляжа. Он смоет их; он должен заставить смыть их ее. Куда бы он ни посмотрел, он замечает что-то от Клэр. Его квартира больше не имеет отношения к нему, и возникает желание упаковать все ее вещи в коробки, составить их в углу, а стены снова покрасить в белый цвет. Он стоит перед галереей приколотых полароидных снимков и разглядывает ее изображения. Он приносит к стене стул от обеденного стола и забирается на него. Теперь ее последние фотографии оказываются на уровне его глаз. Ее лицо стало более прямоугольным. Он идет в прихожую и достает из сумки утреннюю фотографию. Сравнивает ее с тем, как она выглядит сейчас.

— Ты подстригла челку. — Он чувствует, как в висках стучит кровь. Она обрезала волосы где-то в промежутке между тем моментом, когда он сфотографировал ее, и сейчас. Весь день, пока он находился на работе, фотография была неточной. — Ты изменила свою внешность. — Он старается говорить ровным голосом. Держит снимок в руке. — Я фотографирую тебя и поэтому знаю, как ты выглядишь каждый день, а ты самовольно изменила внешность.

Она медленно кивает. Подстриженные волосы кивают вместе с ней.

— Клэр, да ты достала уже! Я не прошу многого, пусть просто все остается как было! Зачем ты так поступаешь со мной? — Схватив ее за руку, он заставляет ее взглянуть на снимок, который достал из сумки. — Вот посмотри! Вот так ты выглядела утром. И я считал, что именно так ты выглядела сегодня. А когда я прихожу домой, выясняется, что ты выглядишь совсем по-другому. Зачем ты так поступаешь со мной?

— Я решила, что так будет красиво. Хотела сделать тебе сюрприз. Думала, тебе понравится.

— Покажи мне! Покажи мне, как ты это сделала. Ты взяла кухонные ножницы, да?