Беседы о литературе: Запад

Ну, откуда мы знаем, опять-таки? Понимаете, очень часто вам хочется иметь о мире невидимом, о мире человеческой души такое же представление, какое мы имеем о географии, о зоологии или ботанике. Это невозможно. Я сначала хотел сказать «увы, это невозможно». Наверное, надо сказать по-другому: «к счастью, это невозможно». Вот Данте казалось, что те мудрецы, которые жили до Христа, и праведные люди, которые жили до Христа, были всё-таки свободны от мучений. Так казалось Данте Алигьери. У нас с вами иногда бывают на эту тему какие-то большие переживания. Я знал очень многих верующих людей, которые переживали за то, что античные авторы, которыми они занимались, не были христианами и вот как-то пострадали именно в силу своего нехристианства. Но мы с вами ведь знаем из церковного Предания о том, что Христос, спустившись во Ад и «сокрушив вереи вечные», вывел оттуда заключенных людей. Поэтому думается мне, что всё то, что Церковь знает иногда в словах, а иногда без слов о нисхождении во Ад Христа Спасителя, в какой-то мере есть ответ на Ваш вопрос. Мне кажется, что ответить Вам можно, прежде всего показав икону «Нисхождение во Ад» и попросив Вас молитвенно, без слов на нее посмотреть и так же, без слов – не в словах, а в чувствах – получить ответ от Самого Бога.

«Энеида» Вергилия 29 апреля 1998 года [176]

Мне хотелось бы сегодня поразмышлять с вами о творчестве Публия Вергилия Марона, римского поэта и религиозного мыслителя, как назвал его современный переводчик «Энеиды» Сергей Ошеров. О творчестве поэта, которого римляне ценили больше, чем кого бы то ни было другого. Поэта, которого в Средние века считали почти пророком, а потом основательно забыли. О творчестве того самого поэта, которого Данте избрал своим проводником по Аду и Чистилищу.

Вергилий умер в 19 году до нашей эры, то есть буквально накануне тех дней, когда начал свою проповедь Иисус. Вергилий – человек, всю жизнь проведший в Италии, римлянин по рождению, по воспитанию и культуре, тем не менее, был как-то связан с Востоком, и в том числе – с Востоком библейским. В IV эклоге, в IV картине из сборника «Буколик», пастушеских стихотворений, Вергилий говорит о будущем, которое описывает в таких словах:

Сами домой понесут молоком отягченное вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея…[177]

Эти слова, я думаю, всем нам сразу же напомнят книгу пророка Исайи, а именно 11-ю главу, 6-й стих: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их». И дальше: «Младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою к гнезду змеи». Видите, знаменитые слова из пророчества Исайи знал Вергилий. Знал не потому, что читал пророка, не потому, что был знаком с Библией, нет. Только по той причине, что он читал их на греческом языке в пересказе кого-то из александрийских поэтов. Но, тем не менее, пусть из вторых рук, а всё-таки к Библии он прикоснулся. И именно по этой причине в Средние века его считали почти пророком. Даже на одной из стен Благовещенского собора Московского Кремля среди древних мудрецов и праведников прошлого изображен Вергилий.

В историю литературы Вергилий вошел своей «Энеидой», поэмой о том, как бежал из горящей Трои Эней (сын богини Венеры и Анхи-за), унося на плечах старика отца и на руках – маленького своего сына Аскания (или Юла). Эней, покинув горящую Трою, в конце концов после долгих странствий попадает в Италию, на Апеннинский полуостров, где основывает новый город и становится прародителем римлян. Вот о чем должна была быть написана эта поэма. Причем надо сказать, что заказал Вергилию ее сам Август. Человек, который сосредоточил в своих руках власть практически над всем тогдашним миром, над всем Средиземноморьем, нуждался в идеологическом обосновании своей власти и своего могущества. Он становится заказчиком «Энеиды», поэмы, которая должна прославить Рим, которая должна прославить его историю, его будущее и не в последнюю очередь – самого Августа. Дело в том, что, согласно римскому мифу, род Юлиев берет начало от Юла, сына Энея. Таким образом, в исторической перспективе главным героем «Энеиды» оказывается даже не Эней, а последний из его потомков, современник поэмы, современник Вергилия – сам Август.