Беседы о литературе: Запад

Высоко в небе стояло солнце,
Окруженное белыми облаками.
На море было тихо,
И я, размышляя, лежал у штурвала.
Я размышлял, и – не то наяву,
Не то в полусне – я видел Христа,
Спасителя мира.
В легких белых одеждах,
Огромный, он шел
По суше и морю;
Голова его уходила в небо,
А руки благословляли
Сушу и море;
Сердцем в его груди
Было солнце —
Красное, пылающее солнце;
И это красное, пылающее солнце-сердце
Лило вниз благодатные лучи
И нежный, ласковый свет,
Озаряя и согревая
Сушу и море.

Плыл торжественный звон,

И казалось, лебеди в упряжи из роз
Тянули скользящий корабль,
Тянули к зеленому берегу,
Где в городе, ввысь уходящем,
Живут люди.

О чудо мира! Какой тихий город!

Не слышно глухого шума
Говорливых тяжелых ремесел,
И по чистым звенящим улицам
Бродят люди, одетые в белое,
С пальмовыми ветками в руках,
И когда встречаются двое —
Глядят понимающе друг на друга,
И, трепеща от любви и сладкого самоотречения,
Целуют друг друга,
И глядят вверх —
На солнечное сердце Спасителя,
Миротворно и радостно льющее вниз

Красную кровь,

И, трижды блаженные, восклицают:
«Хвала Иисусу Христу!»[212]

Вот замечательный текст. Это последнее стихотворение из первого цикла внутри «Северного моря» Гейне. Вообще, надо сказать, что эти потрясающие стихи, которые носят название «Nordsee», «Северное море», полностью опровергают нашу точку зрения на Гейне как на легковесного поэта, который сочинял любовные песенки, который восхищался только восторгами довольно легкомысленной и чисто плотской любви. Нет, конечно же, это не так. Гейне был и глубоким мыслителем, и человеком, который чувствовал, что такое мир: до какой степени он сложен, прекрасен, внутренне един, и до какой степени он необъясним, если опираться только на объективную науку.

Мне представляется, что эти стихи («Северное море», оба цикла: и первый, и второй) очень сильно опередили время. Это же можно сказать и о замечательном стихотворении «Вопросы», которое как минимум сто лет люди читали как одно из самых значительных произведений человеческого гения, появившихся в XIX веке. Это теперь мы несколько забыли о Гейне и отказались от его наследия. Но мне это представляется чем-то временным, уходящим, потому что нам еще предстоит заново открывать этого поэта, заново открывать этого мыслителя.

Если вернуться к стихотворению «Успокоение»[213], которое я только что полностью прочитал, то, конечно, в нем можно найти образы типично католического плана: это и пылающее сердце Христово, это и Христос, благословляющий землю и море. Сразу вспоминается огромная статуя Спасителя, которая возвышается над Рио-де-Жанейро и стала символом этого города; сразу вспоминается французская живопись середины и второй половины XIX века, в частности, Пюви де Шаванн; вспоминается латинская и немецкая мистическая поэзия XIV, XV, XVI веков и даже более раннего времени, начиная с поэзии святой Хильдегарды. Нет, в этих стихах, конечно, Гейне оказывается закономерным и очень серьезным наследником той цивилизации, к которой он принадлежал, носителем той веры, которую он сознательно выбрал, уже будучи взрослым человеком.