Без приглашения

На лице моем, наверно, отразилось недоумение, возмущение, не знаю что еще. Винский был очень доволен:

— Впечатляет? Ха-ха-ха. Документик-то что и надо… Теперь понятно, по какому такому случаю от Вадима привет? И просьба: к понедельнику перевод дочитать, подписать и… договорчик нас ждет, а вот он и художник! Ясненько?

— Меня не впутывай, — не поворачивая головы, сказал Винский-младший.

— Правильно. Тебя трогать рано. Сперва выслушаем мнение уважаемого автора.

Что мог я Винским сказать? Попросить уйти, оставить меня в покое? Никогда еще в литературных делах не встречался с таким циничным делячеством, а может, и с вымогательством. С какой стати они взяли со мной развязный тон? Друзьями мы не были, со старшим встретились один раз. Мне жаль было Амину… А ее почему жаль? Что о ней знаю? Виделся не дольше, чем с рыжим ее соавтором. Однако… давно ли восхищался тем, что и как она пишет. Как? Как заставил подписать эту мерзкую бумажку?.. Что их связывает?

Нечаянно мой взгляд остановился на младшем Винском. Эта молодая копия брата, этот современный фрукт мне… подмигивал. И не только. Он еще и палец прижал к губам, давая понять, что лучше помалкивать. Я дернул плечом. Заметив мое движение, Винский с неудовольствием и раздражением оглянулся, его младшенький, посвистывая, рассматривал что-то за окном.

— Молчишь? — повернулся ко мне Винский. — Это понятно…

— Понятненько, — передразнил его я.

— Вот именно. Ошеломлен и молчишь. Молчи, молчи. Новости пока не все. Обрати внимание: на бумаге, которую тебе показал, собственноручная подпись. Что из этого выводишь?.. Не выводишь? А еще был главным редактором издательства. Ты ж обязан разбираться в юридических тонкостях. Перед тобой оригинал заявления. Так? Не копия, а подписанный оригинал.

— Ну и что? — вырвалось у меня, и опять я заметил, что Винский-младший смотрит на меня в упор и движением руки подает знаки: «Нет-нет-нет!» Он явно показывал, что ни о чем не надо расспрашивать.

Упиваясь своей деловитой ловкостью, Винский растянул улыбку до ушей. Аккуратно сложил бумагу, сунул во внутренний карман пиджака:

— Признайся, Магомед, ты уверен: Винский устроил в издательстве скандал, потрясая этой бумагой, требовал, чтобы его восстановили в правах переводчика. Да ведь и в самом деле. На последней странице рукописи черным по белому написано: подстрочник А. Булатовой. Что отсюда следует? Да только то и следует — подстрочник действительно делала она. И ничего больше. Ни-че-го-шень-ки! Кто-то другой довел до кондиции, до художественной высоты. Кто такой? Не иначе тот самый, кто принес в издательство рукопись. В данном же случае — Яков Александрович Винский.

Он с удовольствием потирал руки, а я лихорадочно думал: «Неужели? Возможно ли, что дневник Кавсарат, такой лиричный, женственный, озорной, грустный, принадлежит перу вот этого дельца?»

Винский самовлюбленно сиял. Видно было — главный заряд держит в запасе. Так и оказалось:

— Дорогой, достопочтенный Магомед-Расул! — воскликнул он. — Полагаешь небось, что перед тобой подлец и вымогатель. Так и Вадим. Строго смотрел, не хуже тебя. Прокурор-обличитель. И тут — айн-цвай-драй — сцена повернулась, потенциальные враги заключили друг друга в объятия. Притом, конечно, что бумага в кармане шуршала, готовая лечь на стол юриста издательства или даже на стол директора. Слава создателю — не понадобилась. Кроме тебя, не показал никому. Ты автор, от тебя секретов нет. Наши отношения должны быть чисты, как стеклышко… Слушай, слушай. Оцени такт и деловую сноровку… В тот знаменательный день, когда ты невольно, я подчеркиваю — невольно, похитил мой портфель, а я после дружеских и совершенно нежданных возлияний с актерами-коллегами из Саратова вернулся в дом брата моего, где с некоторых пор живу, туда примчалась Амина. Гордая успехом, наполненная под самую пробочку клокочущей радостью: за ней, видите ли, присылали авто, редакторы ей аплодировали, сам главный носил на руках. Необходим второй экземпляр. Немедленно. Как я смел взять из ее комнаты! В пятницу ждут — будет готов договор, ей выпишут одобрение… Что ж, пришлось Аминочку немного охладить. Пришлось предпринять кое-какие шаги. Хотел было кинуться к тебе за портфелем, а попутно и обрадовать. Так ведь радовать следует с толком. Знал, что ты подстрочник, прошу прощения, перевод еще не читал. За эти дни я кое-кого расспросил — нашлись в издательстве друзья, предуведомили, какой мне готовится компот… Сегодня утром я посоветовал Амине: «Поезжай, милый мой птенчик, к автору. Без него не обойтись. К тому же и портфель с рукописями у него. Там и туфли, и курица, и любимый твой калининский сыр». И она поехала. Но… экспедиция не удалась. Может, и к лучшему — к тому времени план в моей голове хоть и созрел, но еще не окончательно…

Тут уже я не мог сдержаться, вскипел:

— Вы утверждаете… — Я постарался не заметить, как яростно машет головой младший Винский. — Вы утверждаете? Вы серьезно, что Амина собиралась подписать договор и для этого пыталась забрать рукопись из портфеля?

Винский слегка удивился: