Без зла

А как же личная жизнь? Примерно вот так. В храм молодые одинокие люди почти не ходят. Ходят молодые, женатые, с гроздью из троих детей на руках. Но десятую заповедь мы чтим свято. Не возжелай ни жены, ни осла, ничего и никого. Помним. Если вдруг парень, да один-одинёшенек в уголке храма стоит, то почти сто процентов — готовится или на Соловки махнуть для принятия схимы, либо ему духовник благословил до тридцати не жениться. Благословил молиться о правильном выборе. Он и молится. Пусть молится, не будем мешать.

Про тех, кто до шестидесяти лет ищет по храмам «святую женщину ангела во плоти» с «очами, долу опущенными», юбками ниже уровня питерского метрополитена, молчунью-хлопотунью по хозяйству и ночную молитвенницу, отметаем сразу, там только врачи и старцы могут помочь. Вы даже не беритесь, можете не сдюжить. И тут вдруг, неожиданно, кто-то очень светский обращает на вас внимание. В кино приглашает, на каток. В субботу и воскресенье, соответственно. «Да с удовольствием, спасибо! Но не могу. У меня служба». И так десять раз. А на одиннадцатый, когда вы вроде бы свободны, уже никто и не зовет. Пригласить его самой на воскресную литургию? А потом? На отпевание позвать? Напугаешь до смерти с первого раза.

«Тик-так ходики, пролетают годики...» Кругом многодетные семьи, всем составом прилежно отстаивающие службу, а потом чинно идущие на занятия в воскресную школу. А вы всё по три венчания по воскресеньям поёте, между литургией и вечерней, уже и не заглядывая в ноты, сколько их уже спето? Родные и знакомые не спрашивают: «Когда на свадьбе погуляем?» — «Какая там свадьба, она в церкви всё время... Да и лет ей уже сколько?..» Не пугайтесь, не всё и не у всех так, но у многих. Это собирательный образ престарелых девушек-регентш, которые «приехали в семинарию учиться, а не за братские подрясники цепляться или хотели уцепиться, да не вышло». Потом они обычно получают второе, уже высшее образование и тихо пашут на двух-трёх работах, пока их не выставят с клироса «за старость», лет в пятьдесят. Ведь голос не так звонок, болеют часто, характер испортился, да и молодым выпускницам регентских отделений надо где-то служить, имейте совесть, в конце концов.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Семинарист и девушка из университета (медицинского, педагогического, юридического — нужное подчеркнуть)

Сколько я знаю разбитых судеб, когда бурсаки женятся на скромных девочках из университетов, возжелавших духовной романтики и очарованных серьёзными юношами в подрясниках. Не один десяток. И по велению души и сердца (в отличие от хитрых регентш) вступивших в брак с выпускником семинарии. И бывают случаи, когда это происходит примерно вот так.

Его рукоположили и отправили служить в Богом забытое село. Восстанавливать храм эпохи классицизма размером с храм Христа Спасителя и с такими же величественными разрушениями. А у неё диплом, а ей папа бизнес подарил, ей никак-никак нельзя ехать в деревню, поезжай один, любимый, я не могу.

Там и служить надо, в этом храме. Петь кому? Полторы бабушки, которые уже не те «белые платочки», что Пасху наизусть пели, а бывшие комсомолки с БАМа. Не знают ничего. И служит молодой священник в режиме «сам читаю, сам пою, сам кадило подаю».

И тут случаются трагедии. Он служит, мотается, изредка приезжает на побывку, жена в городе с бизнесом и дипломом колготится. И через пару лет в лучшем случае, а то и раньше — развод. Священнику второбрачие не благословляется. А он молодой совсем и монашества не желал вовсе...

Кто-то, смирившись, остаётся целибатом, кто-то принимает монашество. А кто-то снимает крест и рясу, женится и идёт в программисты. Реальный случай. Девушке — эпизод в биографии, молодому батюшке — мучительный выбор и открытый перелом души.

Или начитается девушка про «попов на мерседесах», чемоданы с деньгами, которые после каждой службы везёт домой батюшка, чтоб матушке новую шубу из баргузинского соболя купить, и начинает мечтать о таком вот «попе». Мечта сбывается. Но немного не так, как хотелось бы. Приносит молодой диакон или батюшка домой зарплату ниже, чем у водителя троллейбуса, да пряничка с панихидки. Шубы нет. Мерседеса нет. Караул, люди добрые! Убегает юная «матушка», предварительно выкрутив, как половую тряпку, сердце своего батюшки. И вот опять она «идёт по жизни, смеясь», вернувшись в свой круг. А он? Целибат. Монашество. Или запрет, если женился повторно. Вариантов немного.

Конечно же, я знаю прекрасные семьи, где муж священник, а супруга — врач, педагог и т. д. Таких союзов очень много, но сохраняются они только при соблюдении одного простого правила — когда жена воцерковляется и принимает образ жизни и график, в котором живут священники. Когда она помощница и соратница, иначе никак. Иначе только — перелом души. У обоих. Но батюшке во стократ тяжелее. Он не только с женой венчан. Он, прежде всего, венчан с Церковью, и бросать Церковь не менее мучительно, нежели жену.