Безбашенный игумен

Есенин в кабаке,

А граф, как карла, пашет

В дырявом армяке.

Шмаляет Маяковский

В себя, позоря ЛЕФ,

Но граф наш не таковский,

Не из таких наш Лев.

Не записной оратор,

Не сетевой трибун,

Но истовый оратай,

Родимых бразд топтун.

Он сапоги тачает,

Глаза продрав едва,

Он, как насос, качает

Гражданские права.

Имен сравнимых много ль

В словесности моей?

Пожалуй, только Гоголь —

И тот, боюсь, еврей.

«…»

О, эти вечные вопросы,

Покоя злейшие враги,

Они впиваются, как осы,

В мои усталые мозги,

Пронзая острыми мечами

Их задубевшую кору,

И не дают уснуть ночами,

И донимают поутру.

Зачем я землю населяю,

Причем сравнительно давно?

Зачем пространство искривляю,

Да и на кой вообще оно?

С какой такой неясной целью

Его создал когда-то Бог?

Видать, с тяжелого похмелья

Создать он лучшего не смог.

…Бывает, сам порой не в теме,

Но если сильно припечет…

А взять, допустим, то же время:

Куда и как оно течет?

И почему буквально тает,

Как в марте вешние снега?

Зачем его то не хватает,

То в то же время до фига?

Я по натуре не философ,

Поскольку я по ней поэт,

Но существует ряд вопросов,

И я найду на них ответ.

Лесной царь

Кто скачет, кто мчится порою ночной

В казенной машине дорогой лесной?

Кто жаждою мести священной объят,

Чьи очи, как угли, во мраке горят?

Пред кем все живое согнулось в дугу?

Нет, имя его вам назвать не могу

И должность его не могу вам назвать —

Зачем мне здоровьем своим рисковать?

Ведь он, согласитесь, не просто следак,

А я, извините, не полный мудак,

Чтоб этим стишком провоцировать власть,

Ища приключений на мягкую часть,

Которая с детства была мне мила.

…Меж тем над дорогой сгущается мгла

И грозно шумят вековые дубы,

Картине придать драматизма дабы.

И тихо шуршат над водой камыши,

И нету вокруг ни единой души,

Лишь духи стенают из топей и блат

В мистическом духе германских баллад.

Но тщетны стенанья, напрасны мольбы,

Избечь не удастся им жалкой судьбы,

И духом сивушным наш славный герой

Рассеет во мраке их призрачный рой.

…А может, пишу эти строки я зря,

Рискуя прогневать лесного царя?

А может быть, просто в ночной тишине

Сюжет леденящий пригрезился мне?

А вдруг завернул он в злосчастный лесок

Попить на досуге березовый сок?

А может, и вовсе он не был в лесу,

И, значит, напрасно пургу я несу?

А может, опасно играю с огнем —

А что, если зверь вдруг пробудится в нем

И, кости мои разметав по лесам,

Возглавить их поиск возьмется он сам?

«…»

Чтоб не сбиться всей страною

Нам с особого пути,

Надо б право крепостное,

Полагаю, вновь ввести.

Александр-освободитель

Отменил то право зря:

Был он просто царь-вредитель,

Откровенно говоря.

Вашингтонского обкома