БЕЗЫМЯННЫЙ ЗВЕРЬ

Покончив с Зубарем, стал он выкладывать отцу по порядку: про бородатого Петра Аркадьевича, про Ирода, иудейскую резню в Риме, про чеченский схорон под их яблоней, где он оставил фонарик, про папаху, поведавшую о выселении, про Жилина и Костылина.

– Одна просьба, па: не лезь в тот схорон, не бери там ни чего. Не наше это, чужой кровью политое добро. Ладно?

Не ответил Василий: сжало спазмой горло, лишь молча кивнул, соглашаясь.

Уже вовсю розовел восток над садом, когда сын добрался до Прохорова с его письмом к губернатору. А под конец ошарашил отца до немоты вопросом:

– Па, а кто всех разделил на нас и хам-мельонов?

– Мы – это кто?

– Ты, я, мама, Прохоров, Петр Аркадьевич, Казимир, товарищ Сталин. Много нас, кто свой хлеб ест. Только их, хам-мельонов, сим-парзитов, куда больше.

– Кого-кого? Хам… симпар…

– Ирод, ворон, что меня стережет заклевать. Зубарь, те, кто Петра Аркадича бомбой подорвали. Они нас одолеют, что ли, раз их больше?

Всполошенно шаря мыслью по закоулкам памяти, наконец выискал Василий ответ, достойный вопроса:

– Зубарь куда больше тебя. Однако не одолел ведь. Генералиссимус Суворов еще сказал: не числом надобно воевать, а умением. Мы, сын, на фронте умением воевали, да правотой своей. Иначе каюк бы нам.

Прижал к себе обмякшее тельце сына. И заполучил от него итог их ночных посиделок:

– Теперь легче жить станет. Па, ты на мамку за Прохорова не злись. Он ведь по духу наш, крестник мой. Если своих отпихивать начнем, нас Тьмагиня с Жидьмаком поврозь одолеют.

– Кто?

– Тьмагиня. Она на дом ночью насела, аж стропила крякнули. Слышал?

Дрогнул Василий, поскольку вспомнил – костями, спинным хребтом припомнил тот заполночный миг, когда поползла на него сверху, воспаляя злобой, чья-то цепенящая воля. Спросил:

– А что ей за нужда на нас наседать?

– Не понял, что ли? Вас с мамкой расклинить надвое, меня на сиротский крючок подвесить, вроде порося ободранного.

Не нашел что сказать отец. Кто это рядом с ним не от мира сего неприметно так образовался? И что дальше из него прорастет?

ГЛАВА 35

– Правитель SAR! – склонила голову, рассматривая красный лак ногтей в сандалиях богиня Нинхурсаг. – Меня прислал супруг, твой брат Энки.

– Энки прислал возмездие вместо себя, обернутое в юбку? – спросил Энлиль, сидящий в золоченом блеске трона. Он был в предчувствии охоты, к которой пристрастился на земле. И упоенье предстоящим подогревало кровь. Дичь загнана облавой и набегом на LU LU. Она стоит пред ним, готовая к броску: чужая самка с нежным мясом. Оскалены клычки, готовые кусаться. И изо рта сейчас польются гневные упреки, перечисленье заповедей поведенья, спущенных для них АNU, угрозы от Энки…

– Возмездие? Да что вы, SAR! – пропела Нинхурсаг с испуганным очарованьем жрицы, поджала красный ноготок большого пальца. – Я прислана благодарить, просить прощения за хлопоты, доставленные Сару. Примите перстень от признательного брата. Энки готовил SHEMS, чтобы доставить вам LU LU, как вы распорядились. Но не успел.

Ваш МU опередил его, взял на себя обязанность супруга моего и погрузил черноголовых, избавив нас от бойни в E RI DU.

– От бойни? Вы собирались перебить LU LU?

– Мы приготовились изгнать черноголовых обратно в племена. Но втайне сохранить решенье это нам, к сожалению, не удалось. В E RI DU стал копиться бунт.

– Вы захотели выгнать тех, кто выстроил ваш город, шахты и подземные хранилища воды? Избавиться от тех, кто завистью разъел мозги всех наших мастеров? Ты лжешь, сестрица.

– Увы, мои господин, – вздохнула Нинхурсаг, – мы конструировали их для дела: помощи в работе. Все так и было поначалу: послушней и смекалистей рабов еще не знала КI.

Но время шло и стало ясно: произошла непоправимая ошибка. Энки передозировал цепочку хромосом богов, когда внедрял их в ген аборигенов и потому…

– Не втягивай меня в песок зыбучих слов, – лениво перебил властитель, – здесь не питаются научной жвачкой, предпочитая ей горячее жаркое простоты.

– Я повинуюсь, SAR. Все было просто. Рабы, наращивая собственное мясо в ВUT SHI IM TI, превращались в слуг. Те изводились в зависти, стремясь заполучить все блага подмастерьев. А ставши ими – требовали больше прав у старших мастеров. Не получая – костенели в злобе.

Теперь LU LU хотят быть наравне с богами, иметь дворцы с фонтанами и слуг. У нас не оставалось сил на стычки. Работы прекратились. Мы ждали взрыва каждый час. А ночи стали пыткою для всех, несущих караул.

Все стало на свои места. Энлиль всосал всей грудью пряный воздух, смакуя только что раскрытый примитив. Рабы вломились в дом господ. А головастый, слизняковый братец, не любящий чужую кровь, вместо того чтобы загнать кнутом их в стойло и надеть ярмо, поспешно сплавил чернь, хлебнувшую отравы панибратства.

Энки не быть правителем Мардука и Земли. Законы власти одинаковы повсюду: кто брезгует или боится карабкаться к ее вершине по черепам врагов, тот сам обязан стать ступенью для чужих подошв.