Биография Бога. Все, что человечество успело узнать

С мифом о «войне между наукой и религией» было тесно связано представление о безнравственности религии, ставшее неотъемлемой частью атеистической идеологии. Восходит оно к книге «Этика веры» (1871), написанной Уильямом Кингдомом Клиффордом, профессором математики из Университетского колледжа Лондона. Клиффорд доказывал, что аморально принимать без достаточных доказательств любое мнение, будь-то религиозное, научное или этическое. Свой тезис он иллюстрировал рассказом о судовладельце, который знал, что его кораблю нужен дорогостоящий ремонт, но решил сэкономить: дескать, столько раз уже обошлось, и Бог не попустит случиться беде, когда столько пассажиров на борту. В результате корабль затонул посередине океана, а бизнесмен получил страховку.

Книга Клиффорда вызвала отклик во многих душах. К концу 1860-х годов, из-за широкого почтения к науке как единственному пути к истине, идея «веры» без верификации стала восприниматься как неприемлемая не только в интеллектуальном, но и в нравственном плане. Американский социолог Лестер Уорд высказал мнение, что суеверие (это понятие он применял к любой религиозной идее) ведет к размягчению мозга и ослаблению нравственного чувства. Если вы считаете, что есть вещи, непостижимые для человека, вы проглотите все, что угодно. [880] По мнению английского философа Джона Стюарта Милля (1806—1873), самообманы веры «санкционировали половину вредных иллюзий в истории». [881] Легковерие – это жалкая трусость. «Дайте мне шторм и бурю мысли и действия, а не мертвое спокойствие невежества и веры! – восклицал Ингерсолл со свойственной ему бравадой. – Изгоните меня из Эдема, если хотите, но сначала дайте вкусить плод с древа познания!» [882]

...

К концу 1860-х годов, из-за широкого почтения к науке как единственному пути к истине, идея «веры» без верификации стала восприниматься как неприемлемая не только в интеллектуальном, но и в нравственном плане.

Мы так свыклись с мыслью о противоречии между наукой и религией, что подобными высказываниями нас не удивишь. Однако в конце XIX века большинство клириков посматривали на науку с надеждой. Они еще не осознали, сколь основательно дарвинизм подорвал естественное богословие, на котором основывалась их «вера». Вместе с тем антагонизм между этими двумя дисциплинами раздувала не церковь, а почитатели науки. Именно почитатели: у большинства ученых не было ни времени, ни желания сражаться с религией. Они были поглощены своими исследованиями и раздражались, лишь когда теологи начинали путаться под ногами. [883] Антирелигиозную кампанию вел не Дарвин, а его популяризаторы. В последние десятилетия XIX века Карл Фогт (1817—1895), Людвиг Бюхнер (1824—1899) и Эрнст Геккель (1834—1919) ездили по Европе, собирая на свои лекции огромные аудитории. [884] Фогт был хорошим ученым, – хотя некоторые коллеги опасались, что он склонен спешить с выводами, – но столь яростно антиклерикальным, что в его высказываниях о религии совершенно отсутствует чувство меры. Он брал вещи, которые легче всего выставить в дурацком свете, и тратил массу сил на их опровержение. Скажем, ему не давал покоя миф о Ноевом ковчеге (словно от него была помеха научному прогрессу!).

К сожалению, при обсуждении религиозных вопросов всем трем ораторам отказывала точность, характерная для их научной деятельности. Поэтому их критике были присущи совершенно дикие упрощения. Прочтя бестселлер Геккеля «Мировые загадки», философ Фридрих Паульсен заметил: краснеешь при мысли, что этот текст написан немецким ученым в образованной стране. [885] Скажем, Геккель уверял, будто на Никейском соборе епископы составили новозаветный канон, наобум взяв четыре Евангелия из вороха поддельных документов, – идея, которую он почерпнул из какой-то примитивной английской книжки. Он даже перепутал дату Никейского собора. Если при обсуждении научных данных Геккель был тщателен, методичен и почтителен, то в разговоре о религии ни одного из этих качеств не наблюдалось.

Гексли не занимался этой полемикой, отдавая себе отчет в том, что изучение природы не способно ни доказать, ни опровергнуть бытие Божье. Он считал Дрейпера занудой, Фогта – идиотом, и с величайшим презрением относился к бестселлеру Бюхнера «Сила и материя», в котором доказывалось, что вселенная не имеет цели, что все произошло из одной клетки и что в Бога верят только дураки. Ведь еще Паскаль говорил, что у сердца есть доводы, не ведомые разуму. Это относится и к неверию конца XIX века.