Ближе, чем ты думаешь

— Еще как. Я почти знал, каким оно будет, — ответил он.

— Это как же?

Он закрыл за собой дверь в ее кабинет.

— Я был в клубе на выходных и там натолкнулся на Роббинса, — заговорщицким тоном сказал он.

— Натолкнулся?

— Может, скорее стоит сказать, что это он натолкнулся на меня. Мы там обедали вместе с Клер, и вдруг появляется он и говорит: «Привет!» Оказывается, это он занимался делом Коко-мамы. В клубе все только и судачили об этом.

Дэнсби уселся, не дожидаясь приглашения. Эми иногда задавалась вопросом: может, ему лучше было бы стать репортером какой-нибудь желтой газетенки? Похоже, всякие сплетни и интриги волновали его куда больше, чем исполнение закона.

— Он уже принял несколько порций — ты же знаешь, как он любит скотч, — продолжил Дэнсби. — Он уселся рядом с нами и начал рассуждать о том, что ничего не спустит с рук Коко-маме, что всем нам необходимо жестко держать дела в руках и не позволять преступникам верховодить, ну и прочее такое. Потом сказал мне, что уже вынес решение по отклонению ходатайства Коко-мамы и теперь просто ждет утра понедельника, чтобы официально объявить о нем.

— А кто-нибудь посторонний слышал этот ваш разговор?

— Не знаю. А что?

— Потому что ты сейчас говоришь про то, что судья и адвокат Содружества обсуждали судебные вопросы наедине, а это неправомерно.

— Ладно, ладно, как скажешь. Но я еще не сообщил тебе самого вкусного.

Ну конечно. Его «самым вкусным» наверняка были какие-нибудь гадости.

— После того как он сказал мне, что отклоняет ходатайство, он стал давать мне советы, как нам действовать дальше, — сказал Дэнсби. — Говорил, что когда он, дескать, сидел в моем кресле и бла-бла-бла. Но, так или иначе, дал понять, что мы должны придерживаться графика и в первую очередь разобрать дело о наркотиках. Получается, что, когда Коко-мама предстанет перед судом по делу об убийстве Кодури, она уже будет осуждена за уголовное преступление. Он сказал, что это здорово увеличит шанс, что ей сделают смертельную инъекцию. А ты что об этом думаешь? Можем мы так поступить?

— Да, конечно, — сказала Эми. Не нравилось ей все это: судья и адвокат Содружества вроде как составили заговор в каком-то загородном клубе. А особенно ей не нравилось то, что при всем при этом осужденная уже подавала запрос о проведении суда без участия присяжных.

— Вот и славно. Мы ведь по-прежнему будем упирать на хранение наркотиков? — спросил Дэнсби. — В смысле теперь, когда он отклонил ее ходатайство, дело помчится со страшной скоростью, так?

— Конечно. Ордер признан законным, так что все собранные доказательства будут иметь силу. В общем, все упрощается.

— Чудно, чудно. А как ты сама считаешь? Может, мне послать Роббинсу бутылку «Гленливет», чтобы он дал мне бесплатную юридическую консультацию?

— Не смей этого делать — процедила Эми.

— Шучу, — сказал он, потом подмигнул ей. — Кстати, я все еще раздумываю над тем, как нам получше обстряпать это дело. Когда намечено заседание?

— На девятое апреля, — сказала она, стараясь выглядеть безразличной.

— Ладно. Понял. Продолжай свой благородный труд.

Вставая, он дважды стукнул костяшками пальцев по ее столу, а затем вышел прочь из ее кабинета.

Эми подождала, пока он удалится, а потом нахмурилась. Похоже, когда он говорил о предстоящем заседании, то собирался занять на нем место ведущего адвоката — ведь это было его прерогативой, он же, в конце концов, адвокат Содружества.

Значит, Эми придется работать еще усерднее. Чтобы подготовить Аарона Дэнсби к заседанию, ей обычно приходилось тратить втрое больше времени, чем на свою собственную подготовку.

Эми вернулась к своей работе, все еще размышляя о странном поведении судьи, читающего адвокату морали о том, как тому следует поступать.

Не прошло и двадцати минут, как зазвонил ее телефон. Это был шериф Пауэрс.

— Привет, это Эми.

— Привет, — ответил он. — У тебя на это утро назначен процесс или еще что-нибудь?

— Нет. До середины дня — ничего.

— Вот и хорошо. Думаю, тебе захочется зайти ко мне.

— А что такое?

— У нас тут один парень. Он только что явился и сознался в убийстве Ричарда Кодури.

Со всей возможной быстротой, какую могли предоставить ее машина и ноги, Эми оказалась в конференц-зале офиса шерифа округа Огаста. Там был и лейтенант Питер Кемпе. А также шериф Джейсон Пауэрс собственной персоной.

Эми неловко улыбнулась им. Они не знали о том, как она составляла свою карту, помеченную булавками, равно как и о том, что, сидя там, она все еще думала (пусть даже вероятность ее предположений была ничтожна): «Прямо здесь находится тот, на кого она охотилась целых три года».

Ее внимание привлек человек, которого только что ввели в зал. Высокий мужчина, широкоплечий, с изможденным лицом. Эми определила его возраст примерно под пятьдесят. Было похоже, что большинство времени он проводил на открытом воздухе.

Она встала, но этот мужчина, похоже, не собирался подходить к ней для рукопожатия. Пауэрс указал на ближайший стул по другую сторону длинного стола, у которого стояла Эми.

— Сядьте там, — сказал Пауэрс, и мужчина опустился на стул.

Шериф посмотрел на Кемпе.