Блондинка

Честно говоря, все мы были поражены. Слабая, неуверенная в себе женщина. Одна внешность, больше ничего. Все мы были сильнее ее. Но на ежедневных просмотрах и в законченном фильме мы видели совершенно другого человека. Кожа Монро, ее глаза, волосы, выражение лица, такое живое, пластичное тело… Она сумела оживить Танцовщицу, хотя сценарий почти не давал такой возможности. Из всех нас только у нее был опыт в фильмопроизводстве. По сравнению с ней мы никуда не годились. Словно портновские манекены, старательно выговаривающие совершенно пустые английские фразы. О да, конечно, во время съемок все мы ненавидели Монро. Но потом, посмотрев фильм, стали перед ней преклоняться. Даже О. был вынужден признать, что полностью в ней ошибался. Она буквально уничтожала его в каждом совместном эпизоде! Монро спасла этот нелепый фильм, а мы-то думали, что из-за нее ничего не клеится. Разве это не странно? Разве это не парадокс?

И снова интерьер этого проклятого салона. Декорации были для нее сущим адом. Наконец чопорный Принц и Танцовщица остались наедине. Принц надеется соблазнить Танцовщицу, но та не ведется на соблазн, и еще эта чертова винтовая лестница, по которой нужно то подняться, то спуститься, то опять подняться, то снова спуститься в тесном атласном платье с глубоким вырезом, наряде Танцовщицы во многих сценах этой длинной безрадостной сказки. Она возненавидела это платье.

Танцовщица, она же Нищенка. Танцовщица, она же – Женское Тело. Что хуже всего, Танцовщице не позволили танцевать! Почему? Потому что танцев нет в сценарии. Потому что танцев нет в пьесе. Потому что сейчас поздно что-то менять, слишком дорого обойдется. Потому что ты, Мэрилин, будешь играть эти сцены целую вечность. Почему? Лучше учи свои реплики, Мэрилин! Почему? Потому что мы тебя ненавидим. Почему? Потому что нам нужны американские денежки!

В этом Царстве Мертвых на нее наложили злые чары.

Я так скучаю по дому! Я хочу домой!

Вдруг Танцовщица наступает высоким каблуком на подол своего платья и падает с лестницы. Сильно ушибается. Лежит и стонет. До съемок ей пришлось проглотить несколько таблеток бензедрина, чтобы снять действие нембутала и мепротана, и еще она пила горячий чай с джином, и Драматург об этом ничего не знал (во всяком случае, по его словам). Итак, она падает с винтовой лестницы, все вокруг кричат, молодые операторы бросаются к ней на помощь. Драматург, бывший рядом и с тревогой наблюдавший за развитием событий, тоже бросается к ней и с мучительным стоном опускается рядом на колени.

Пульс! У нее нет пульса!

Наверху, в нескольких ярдах от пола, стоит чопорный Принц в костюме и смотрит вниз через монокль.

– Это таблетки. Ей надо промыть желудок.

Они его никогда не простят.

Царство у моря

1

Он привез ее на волшебный остров под названием Галапагос-Коув, что находится в сорока милях к северу от Брансуика, в штате Мэн.

Они были женаты вот уже больше года и жили в самых разных местах, но она по-прежнему оставалась его невестой. Ее еще предстояло завоевать.

Ему очень нравилась в ней эта черта – жажда открытия, готовность к удивлению и восторгу. Он не боялся перепадов в ее настроении, он научился ими управлять.

Она увидела снятый на лето дом у океана и разволновалась, как ребенок:

– О! Какая красота! О Папочка! Не хочу отсюда уезжать.

Голос ее звучал странно, жалобно, по-детски. Она обняла мужа, крепко поцеловала, и он ощутил в ней ту же жажду жизни, что и много лет назад, когда обнимал своих детей. Иногда любовь и чувство ответственности охватывали его с такой неукротимой силой, что он чувствовал физическую боль. В такие моменты его собственное «я» ничего не значило.

Он стоял во весь рост на каменистом берегу под обрывистым склоном, гордо улыбался и смотрел на пляж и безбрежные воды Атлантики так, словно все это принадлежало только ему. Это был его дар жене. Она приняла этот дар и расценила его как приглашение к любви.

День выдался ветреный, море сильно волновалось. Свет отражался от воды, словно от металла. Цвет волн все время менялся – то серо-стальные, то мутно-голубые, то темно-зеленые, они грозно накатывали на берег, принося с собой водоросли. Вода находилась в непрерывном движении. Воздух был свеж и влажен от мелких брызг, попахивал солью, как всегда бывает у моря. Небо отсвечивало бледно-голубым, как на акварели, и по нему мчались причудливые облака. Да, действительно красиво; он был властен сделать такой подарок, и его распирало от счастья и приятного предчувствия.

Они стояли на берегу океана, дрожа под порывами июньского ветра. Стояли, обняв друг друга за талию. Над головой, широко раскинув крылья, парили чайки, издавали резкие пронзительные крики, словно были недовольны, что кто-то посмел вторгнуться в их владения.

Делавэрские чайки острова Галапагос-Коув, словно мысли из прошлого.

– О, я люблю тебя.

Она произнесла эти слова так пылко, с улыбкой глядя на него, своего мужа, как будто никогда не произносила прежде этих слов.

– Мы тебя любим.

Взяла его руку и прижала к животу.