Блондинка

Ходили слухи, что между Мэрилин & В. «что-то было & и не срослось». Мы слышали, как В. клянет ее на чем свет стоит, причем не в лицо, но в спину, когда Монро уходила. Он пытался дозвониться до нее, когда она опаздывала на съемки или не являлась вовсе. Пытался, но не мог. Иногда она опаздывала на целых пять или шесть часов или не приходила вовсе. Во время съемок «Некоторые любят погорячее» у В. начались проблемы со спиной, спазмы. Одного из нас, помощников В., посылали за ней в трейлер (съемки тогда шли на натуре, на Коронадо-Бич, снимали флоридские эпизоды). Душечка сидела в трейлере, полностью загримированная & одетая в купальник для съемок. Была готова уже час, а может, больше. Мы ее ждали, а она тем временем стояла в напряженной позе & читала какую-то фантастику под названием «Происхождение видов». Помощник В. говорит ей: – Мисс Монро! В. вас давно дожидается. – А Мэрилин, не отрывая глаз от своей книжки, отвечает:

– Передай В., чтобы шел к такой-то матери.

Старт старлетки. Монро была хитрая и практичная. Поделила все свои многочисленные рецепты (на бензедрин, декседрин, мепротан, дексамил, секонал, нембутал и т. д.) между несколькими драгсторами в Голливуде и Беверли-Хиллз. Ходила сразу к нескольким врачам, даже не подозревавшим о существовании друг друга (по крайней мере, так они говорили после ее смерти). Но драгстор Шваба был ее любимым, так она всегда говорила в интервью. «Тот самый, куда Мэрилин захаживала еще старлеткой, когда Ричард Уидмарк пялился на ее задницу».

Не милашка Душечка, но шлюха Роза распростерлась, обнаженная и томная, на измятых простынях неприбранной постели в шлакоблочном мотеле «Сансет Ханимун» неподалеку от автомагистрали Вентура. Роза зевала & смахивала с лица выбеленные перекисью платиновые волосы. Этот мечтательный взгляд женщины, которая только что была с мужчиной, причем не важно, что мужчина с ней проделывал; не важно, что она чувствовала или притворялась, что чувствует, или почувствует через несколько часов уже в своей постели, вспоминая о том, что было.

Рядом с комнатой ванная, в ванной мужчина. Он, тоже обнаженный, шумно мочится в унитаз, а дверь в ванную полуоткрыта. Но Роза уже успела включить телевизор. Экран засветился, на нем проступило лицо улыбающейся белокурой девушки, фотомодели двадцати двух лет, жившей в Западном Голливуде. Тело ее было найдено в водопропускной трубе под железнодорожной насыпью в Восточном Лос-Анджелесе. Ее изнасиловали, задушили & обезобразили. Тело искали несколько дней. Роза смотрит на улыбающуюся блондинку & улыбается сама. Роза всегда улыбается, если нервничает или смущена. Улыбка дает время подумать. Помогает забыть о том парне.

Но что это? Чья-то жестокая шутка? Блондинка на экране – Норма Джин. В том возрасте. Должно быть, Отто Оси передал им снимок Нормы Джин.

Мертвой девушке дали другое имя, не Норма Джин & ни одно из других ее имен.

– О Господи Боже, помоги нам всем!

Тут ей в голову приходит мысль. Теперь она знает, кто она такая. Она – тело в морге.

Мужчина в ванной, кем бы он ни был, не разделит с ней ни новостей об убийстве, ни этого потрясающего открытия.

Мужчина, которого она подцепила у Шваба за завтраком по сентиментальным соображениям. Хотя, несмотря на лицо и крепкое тело, он не был актером. Кто он, она не узнала. Он не признал в ней ни Розу Лумис, ни даже Монро, ведь в тот день она не была «Монро». Теперь он стоял у раковины, открыв оба крана & говорил с ней поверх шума воды, говорил высоким & громким голосом, как теледиктор. Впрочем, она не прислушивалась к его словам. То был очередной пустой диалог из фильма, способ заполнить сцену. Или она уже прогнала этого парня & шум хлещущей из кранов воды & гул водопровода доносились из соседнего номера? Нет, он все еще там, широкоплечий, с веснушчатой спиной, точно извалялся в песке. Она спросит, как его зовут & он ответит & она тут же забудет & постесняется спросить еще раз & не вспомнит, как представилась сама: Я Роза Лумис или Норма Джин. Или даже Элси Пириг – смешное все же имя, так и бренчит в ушах, но мужчинам оно не кажется смешным.

Ту мертвую девушку, возможно, звали Мона Монро.

Она вела машину & он заметил у нее на пальце обручальное кольцо & что-то разочарованно сказал & она принялась торопливо объяснять, что замужем за Студией, работает там монтажером. Похоже, это произвело на него впечатление. Он спросил, видит ли она во время работы «кинозвезд». Она ответила – нет, никогда, только на пленке, когда режет ее & склеивает, чтобы получился фильм, что эти звезды – просто образы на целлулоиде.

Прошло время. Веснушчатый мужчина исчез. Экран телевизора подернулся сеткой мерцающих помех. Когда помехи вновь превратились в человеческие лица, она их уже не узнавала. Мона Монро куда-то исчезла. Вместо нее показывали какую-то шумную телевикторину. «Может, этого еще не произошло?»

Она вдруг снова почувствовала себя счастливой и полной надежд.