Блондинка

Ролло Фрюнд, пресс-секретарь, нанятый Студией для присмотра за звездной МЭРИЛИН МОНРО, оказался не кто иной, как Отто Оси! Вернулся к ней почти через десять лет.

Однако этот мужчина категорически отказывался признать, что раньше его звали Отто Оси. Ролло Фрюнд утверждал, что он «выходец из Нью-Йорка», что переехал в Л.-А. в конце пятидесятых, чтобы одним из первых изучить новую науку под названием «управление СМИ». За несколько лет он добился такого успеха на этом поприще, что кинокомпании буквально рвали его на части. Эксперт в этой области был жизненно необходим суперзвездам (типа МЭРИЛИН МОНРО), которые, казалось, постоянно вовлечены в скандалы и сенсации, да к тому же имеют склонность к саморазрушению.

Отто Оси, он же Ролло Фрюнд, был высок и задумчив. Таким и помнила его Норма Джин. Такой же худой, с рябым ястребиным лицом и немного опущенным левым верхним веком, из-за чего у него всегда был насмешливый вид. На лбу у него были странные шрамы, как от шипов. Терновый венец! Да он Иуда! Некогда черные волосы потускнели, приобрели грязно-серый оттенок стальной стружки и покрывали костистый череп маслянисто поблескивающим пушком. Ему было где-то за пятьдесят, но он не слишком постарел. Скорее, законсервировался. Лицо его было похоже на гипсовую маску, но настороженные хитрые глазки видели тебя насквозь. На зубах красивые коронки, голливудская улыбка. Самый уродливый мужчина из всех, кого я видела. И надо же, до сих пор жив!

Ролло Фрюнд ездил на бутылочно-зеленом «ягуаре», носил дорогие костюмы с отливом, сшитые на заказ (так он, во всяком случае, хвастал) «личным портным с Бонд-стрит, в Лондоне». Эти костюмы так плотно облегали его тонкое, словно карандаш, тело, что сидеть он был вынужден очень прямо, в позе, хорошо знакомой Блондинке-Актрисе, – ведь ее тоже буквально вшивали в ее смирительные платья.

Давным-давно с ним познакомилась остроглазая Норма Джин, а не близорукая и погруженная в себя Блондинка-Актриса. Несмотря на это, при первом же знакомстве она сразу узнала Отто Оси, хоть он и отрастил седую козлиную бородку, был в очках с янтарно-желтыми стеклами в стальной оправе и сшитом на заказ костюме. Застыв в изумлении, она не сводила глаз с этого мужчины. А потом, запинаясь, спросила:

– Мы вроде бы уже знакомы? Отто Оси, да? А я Норма Джин, помните?

Ролло Фрюнд, подобно любому закоренелому лжецу или актеру, воспринял это замечание с полной невозмутимостью. Он был не из тех, кто позволяет ситуации развиваться не по его сценарию. Он вежливо улыбнулся сконфуженной женщине:

– Оз? Боюсь, что не знаю человека по фамилии «Оз». Вы, должно быть, спутали меня с кем-то другим, мисс Монро.

Норма Джин рассмеялась:

– Ах, Отто, глупости! Зачем ты зовешь меня «мисс Монро»? Ты ведь знал меня еще как Норму Джин. Ты был фотографом, снимал меня для журнала «Звезды и полосы», сделал тот знаменитый снимок «Мисс Золотые Мечты», заплатил мне тогда пятьдесят долларов! Надо же! Не сказать, чтобы ты изменился до неузнаваемости.

Отто Оси, или Ролло Фрюнд, громко и от души расхохотался, словно Блондинка-Актриса отпустила одну из своих острот. Она же взмолилась:

– Прошу тебя, Отто! Ты не мог этого забыть. Тогда я была миссис Баки Глейзер. И шла война. Ты случайно увидел меня и изменил всю мою ж-жизнь. – «Разрушил всю мою жизнь, ты, скотина!»

Но Отто Оси, называвший себя Ролло Фрюндом и настаивающий, чтобы другие называли его так же, был слишком хитер, чтобы купиться – даже на уловки Блондинки-Актрисы.

Нет, он достоин восхищения. Вот это характер!

Шел 1961 год, и в Голливуде, как и везде, уже не считалось зазорным быть евреем или иметь еврейскую внешность. Эпоха «красной угрозы» и ярого антисемитизма прошла; ненависть к евреям затаилась, ушла в подполье, свелась лишь к ограничениям в членстве того или иного престижного клуба или в выборе местожительства. Черные списки ушли в небытие, открытое преследование «комми» прекратилось; Розенбергов давным-давно казнили на электрическом стуле, их мученический ореол обратился в прах. Сенатор Джой Маккарти, этот Аттила[78] правого крыла, умер, и дьяволы утащили его в страшный католический ад, который он надеялся создать на земле для других людей.

Отто (или Ролло) даже не думал скрывать своего происхождения, говорил с типичной для нью-йоркских евреев интонацией, но Норма Джин считала ее не слишком убедительной: как-никак, прожила с нью-йоркским евреем целых четыре года. Даже когда им случалось остаться наедине, Отто (или Ролло) категорически отказывался признать, что в прошлом они были знакомы.

Норма Джин говорила:

– Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело. «Отто Оси» был в черном списке, так что тебе пришлось взять другое имя, верно?

Тот лишь качал головой, словно был сбит с толку:

– Меня с рождения зовут Ролло Фрюнд. Если б со мной была метрика, я бы вам ее показал, мисс Монро.