Блондинка

Поначалу он называл ее «мисс Монро», но со временем стал говорить «Мэрилин». Оба эти обращения звучали в его устах слегка насмешливо. Разве не он обвинил ее однажды в том, что она продает себя, словно товар? Разве не он предсказал ей одинокую смерть от передозировки? Разве не он всегда презирал женщин и женское тело? И в то же время именно он открыл ей Шопенгауэра, давал читать «Дейли уоркер». Познакомил ее с Кассом Чаплином, с которым она пусть недолго, но была очень счастлива.

– Ах, Отто!.. То есть, я хотела сказать, Ролло. Ладно, не стану вас больше мучить. Значит, буду для вас «Мэрилин».

Однако его организационные таланты были достойны восхищения. Он умело срежиссировал пресс-конференцию в доме, снятом специально для этой цели. Он не только ограждал МЭРИЛИН МОНРО от всех нежелательных контактов, когда она вышла из дома и предстала перед прессой, но и контролировал каждое свое движение и действия ее адвоката. Даже охранники отрепетировали все возможные сценарии.

– Нам не нужна мелодрама. Вы будете одеты в черное. Я заказал идеальный льняной костюм в «Водроубе», в нем вы будете похожи на вдову. Надо произвести впечатление на этих циников. Покажите им вдову, страдающую от невосполнимой утраты, а не разведенную жену. Да, вы освободились от опостылевших брачных оков, но не выказывайте облегчения.

Ролло произнес эту речь в кабинете мистера Зет. Чуть раньше Блондинка-Актриса выпила водки и теперь хохотала – по-новому, низким, горловым смехом. Так смеялась бы дочка фермера из Северной Каролины, которой плевать и на киноиндустрию в целом, и на собственную красоту и талант в частности.

– Хорошо сказано, Ролло. Именно! Опостылевший брак. Чертовски скучный, старый, изношенный, как половик у двери, брак со скучным, старым, изношенным (правда, еще порядочным, добрым и «талантливым») мужем! Ой, спасите-помогите!

Когда Блондинка-Актриса слетала, что называется, с катушек, как Фред Аллен, Граучо Маркс, покойный У. К. Филдс, да и все остальные, присутствующие смотрели на нее в полном шоке. Ролло Фрюнд и его компаньон-адвокат нервно засмеялись. МЭРИЛИН МОНРО часто бывала единственной дамой на такого рода сборищах, не считая, конечно, секретарш и «ассистенток», – последних она называла «девушками с рабочим аппаратом». Мужчины старательно подбадривали Блондинку-Актрису, жадно ловили и запоминали каждое ее слово, чтобы потом распускать сплетни и анекдоты. Правда ли, что МЭРИЛИН МОНРО никогда не носит нижнего белья? – Правда, сам видел! – Правда, что она днями не моется? – Правда! От нее просто разит потом. Но при ней мужчины не позволяли себе смеяться слишком долго.

С Монро шутки плохи. Она заводилась с пол-оборота. Истеричка, полсекунды – и взрыв. Внимание, работать в перчатках. Не забывать, что у этой белой кошечки острые коготки.

Итак, она сидела в кабинете мистера Зет на плюшевом диване, слегка подавшись вперед, закинув ногу на ногу и обхватив руками колено. Вела себя как школьница, пришедшая наниматься по контракту. Рассуждала:

– Когда это я соглашалась на «пресс-конференцию по поводу развода»? Развод – не трагедия, да, порой это прискорбно, но это сугубо личное дело. Четыре года замужем за мужчиной, и я не могу… – Тут она сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. Не могу что? Не может вспомнить, почему вообще, черт возьми, вышла замуж за Драматурга? За мужчину, годившегося ей в отцы, а по темпераменту – разве что в деды. Почему она выбрала не какого-нибудь еврея-похабника (типа Макса Перлмана, которого просто обожала), а еврея-зануду, похожего на раввина или ученого? Ведь он – совсем не ее типаж! Она даже имени его не помнит! – Нужно учиться на своих ошибках, но я не могу понять, г-где я ошиблась. Один французский философ сказал: «Сердце, инстинкт, принципы». Разве я не должна им следовать? Ведь на самом деле я человек серьезный, нет, правда. Почему бы нам вообще не отменить эту пресс-конференцию? Мне просто грустно… и я… такое ощущение, что я куда-то ухожу.

Мистер Зет и другие мужчины смотрели на Блондинку-Актрису с таким видом, будто она говорила на неслыханном демоническом языке. Тут деликатно вмешался Ролло Фрюнд, сделал вид, что полностью с ней согласен:

– Вы способны на искренние и глубокие чувства, мисс Монро! Поэтому вы такая блестящая актриса. Поэтому люди видят в вас самих себя, как под увеличительным стеклом. Нет, конечно, они обманываются, но разве это порой не счастье – вот так обманываться? Ведь вы живете тем, что творится в вашей душе, – как свеча живет, только когда горит. Вы живете в нашей американской душе. И не надо так улыбаться, мисс Монро. Я тоже человек серьезный. И говорю вам, что женщина вы умная, способная не только чувствовать. Вы – настоящий художник и, как все художники, знаете, что жизнь – всего лишь материал для вашего искусства. Жизнь тускнеет, сходит на нет, а искусство остается. Ваши эмоции, ваши переживания по поводу развода или смерти мистера Гейбла…