Блудный брат

Каньон громыхал от поступи тысяч ног и лап. К ним примешивались обрывки тысяч слов и фраз, мельтешившие в голове Талу. Он смутно догадывался, что это некая мыслительная сеть, к которой подключены его новые товарищи и которую – правда, в одностороннем порядке – мог воспринимать и он сам. Когда они вышли из тоннеля, голосов стало так много, что они спутались в ужасной какофонии и трудно было вычленить что-то осмысленное. Впрочем, другим киборгам это ничуть не мешало. «Симетрис – наша планета!… Мы придем и возьмем себе то, что принадлежит нам», – сумел различить Талу. – «Мы пройдем сквозь гиперпространство, мы освободим наших братьев от рабства… Мы подарим им свободу и бессмертие в лоне души Спасителя!». Фразы, то затухая, то усиливаясь, повторялись по кругу по несколько раз.

Наконец, впереди наметилась цель. Талу увидел, как колонна таких же, как он, больших черных киборгов, исчезает в жерле бокового коридора. Все остальные разновидности преспокойно шагали дальше. За первой черной колонной в коридор свернула другая, за ней – третья. Талу не составляло труда все это видеть, ведь его обзор был гораздо шире остальных: лишь пауки да транспортные машины превосходили ростом Больших Черных, как решил их называть. «Направо в шлюз!» – разобрал Талу голоса. Он слышал мыслительный эфир все лучше и лучше. «Должно быть, наших отправляют особым транспортом», – подумал он.

Снова потянулся тоннель. Звуки каньона исчезли, зато загудело эхо шагов, отраженное от стен. Теперь они остались одни: по бокам колонны никого не было. Но не было и ни единой отворотки, проулка и даже щели, куда можно было бы юркнуть. Не поворачивая головы, как он теперь умел, Тау посмотрел назад. Однако там, чеканя шаг, уже подпирал следующий черный отряд. «Неужели придется вернуться на Симетрис?» – грустно подумал он. «А как же Мас, как же девочка…»

Впереди, похоже, уже началась погрузка. Коридор расширялся, превратившись в небольшой зал, и заканчивался двумя парами широких раздвижных дверей. Одна пара створок разъехалась, обнаружив за собой небольшую кубическую камеру. По мнению Талу, туда бы едва ли поместилось бы больше десятка таких, как он. Однако в следующую минуту в камеру вошли не меньше пятидесяти киборгов! Продвинувшись вперед вместе со строем, он понял, в чем дело. Сбоку от очереди находился пульт, за которым сидели два постклона. Как только первая десятка скрылась в дверях, один их прикоснулся рукой к кнопкам, и внутри камеры произошла удивительная метаморфоза. В несколько секунд руки, ноги и туловища киборгов неестественно согнулись, заняв все имевшиеся пустоты. Из десятка черных громадин слепился плотный металлический брусок, занявший лишь небольшую часть кабины. Лишь по рельефным линиям, да по мигающим кое-где глазным просветам шлемов можно было догадаться, из чего он состоит.

Следом за первой группой внутрь вошла следующая. Операторы так же быстро спрессовали ее, приплавив к первому бруску. За ними вошли третья, четвертая и пятая. Вскоре из пятидесяти размашисто шагающих бойцов получился один компактный черный куб, идеально вписанный в размеры кабины. Как только в нем скрылись последние киборги, операторы закрыли двери. Послышался легкий шум: кабина уехала куда-то вниз. К дверям в ожидании своей очереди придвинулась следующая колонна – та, в конце которой стояли Талу и Шим. «Почему так долго?… Скорее поторапливайтесь! Мы хотим быть первыми на Симетрисе!» – шелестел эфир. Но Талу не разделял общего энтузиазма.

«Чего-то мне совсем не хочется, чтобы меня так смяли!» – тревожно заметил он.

«Наверное, по-другому такую толпу народа на планету не доставить. Знаешь, дроидов ведь тоже транспортируют в спрессованном виде. А мы с тобой теперь – почти что дроиды. Но ты не бойся. Наши тела сделаны из канториума, а он быстро форму меняет. Раз-два – и будем как новые».

«А если эти ротозеи потом забудут нас обратно разделить? Так и останемся в виде кубика! Эх, вот бы у них что-нибудь сломалось, и про нас забыли…»

Та колонна, что шла после них, случайно оказалась впереди. Едва она построилась в ожидании у соседних дверей, как цикл загрузки там закончился. Створки сразу гостеприимно разъехались, открыв пустую камеру. В группе Талу зашуршало недовольство – впрочем, негромкое. Счастливчики-соседи, громко топая, устремились внутрь. Оператор снова застучал по клавишам, превращая их в брусок. Талу с тоской провожал их взглядом, а заодно прислушивался к звукам из-за ближайших дверей, откуда вот-вот должна была приехать кабина за ним самим. Он посмотрел назад.

«Эй, а после нас-то больше никого нет! Может, рванемся?»