Блумсберийская красавица

«Милый Джекъ! я скоро вернусь, я хочу еще разъ взглянуть на нее. Я знаю мсто, гд могу спрятаться и видть ее; тамъ никто меня не замтитъ. Скоро вернусь. Никакъ не могу удержаться».

«Долли».

Онъ пробрался въ свой собственный садъ заднимъ ходомъ, потомъ, ползкомъ, по алле, стараясь держаться подъ кустами, приблизился къ самому дому и тамъ, скорчившись подъ лавровымъ деревомъ, терпливо ждалъ времени когда прекрасная Анастасія выйдетъ прогуляться на свжемъ воздух.

Посл двухчасоваго ожиданія въ такой заячьей поз, маленькія ножки Долли стали корчиться отъ судорогъ; однакожь, несмотря на боль въ икрахъ, несмотря на то, что вс жилы его, казалось, сплелись въ узлы, онъ не хотлъ двинуться съ мста, и только страстно желалъ, чтобы красавица поспшила прогулкой, пока у него остается сила переносить боль безъ стоновъ.

Долли видлъ, какъ слуги унесли кушанье и чай, какъ они ходили взадъ и впередъ, какъ унесены были даже свчи; но видть возлюбленную Стаси ему не удалось.

Онъ началъ думать объ обратномъ пути; поднялъ свой зонтикъ и крпко нахлобучилъ на голову шлицу, приготовляясь отправиться въ маленькимъ заднимъ воротамъ, когда сильный стукъ заставилъ его приставиться на мст,

Какой-то человкъ или нсколько человкъ вошли въ комнаты съ улицы, и вслдъ затмъ шторы въ задней комнат (онъ могъ ихъ легко видть, они находились въ такъ-называемой роковой комнат) начали опускаться, какъ будто бы постители вошли въ эту комнату. Долли пристально смотрлъ на эти окна и увидлъ, что вскор какой-то джентльменъ — по виду иностранецъ — показался между кисейными занавсами и сталъ смотрть на садовыя куртины подъ окномъ.

Долли никогда до того времени не видлъ его; это былъ тотъ самый господинъ Куттеръ, о которомъ я ему упоминалъ.

Видя, что иностранецъ внезапно отвернулся отъ окна, и слыша вмст съ тмъ стукъ захлопнувшейся двери, Долли заключилъ, что Анастасія вышла въ гостю Что ему было длать? Онъ чувствовалъ, что ревность въ немъ разыгрывается чрезвычайною силою, но въ какое унизительное положеніе онъ себя поставитъ, выказавъ волненіе! Съ другой стороны, долженъ ли онъ оставаться тутъ безмолвнымъ, униженнымъ, сидть, скорчившись, подъ кустомъ, тогда какъ другой будетъ шептать ей слова любви? Нтъ!

Недалеко отъ двери въ кухню стояла лстница. Взглянувъ на несу Долли убдился, что она достаточно высока. Не видно было мы души: никто не могъ замтилъ Долли. Съ быстротою молніи онъ бросься туда и, взявъ на плечо лстницу, приладилъ ее къ окну. Прежде, чмъ прошла еще секунда, взоръ его уже старался проникнуть за горшки съ цвтами, разставленные на окн.

О, небо! тяжело было удерживать равновсіе на этой лстниц при вид сцены, представившейся его глазамъ!

Этотъ нмецъ, сжимая руку Анастасіи, которая смотрла веселе, чмъ когда-нибудь, говорилъ ей вполголоса (это можно было безошибочно предположить) комплименты, а она, коварная женщина, слушала его съ улыбкой, какъ будто бы кто ей доставляло чрезвычайное наслажденіе. Долли слышалъ звуки голоса, но не могъ уловить ни одного слога изъ разговора.

Наконецъ, онъ увидлъ, что этотъ сладкорчивый иностранецъ поднесъ руку его возлюбленной жены къ своимъ губамъ и напечатллъ поцалуй на ея бдой перчатк. Этого было довольно, — боле чмъ довольно! Анастасія неврна! Вс грёзы миновали!

Долли поспшно сошелъ съ лстницы, и обойдя кругомъ, въ передней двери, сталъ стучать въ нее такъ, какъ будто бы хотлъ разломать ее на части Онъ желалъ отомстить или умереть въ попытк мщенія…

Сжавъ зонтикъ такъ крпко, какъ будто бы кто было смертоносное орудіе, Долли, съ побагроввшими щеками, вбжалъ по лстниц и ворвался въ роковую комнату съ такою стремительностью, которая заставила перепуганную Анастасію вообразить на мгновеніе, что кто-нибудь вбросилъ къ ней супруга.

Какъ ни былъ Долли ослпленъ бшенствомъ, онъ, однакожъ, настолько еще удержалъ способность различать предметы, что замтилъ, какъ кресло иностранца (стоявшаго теперь на другомъ конц комнаты) было ближе къ кушетк, на которой сидла красавица.

— Адольфусъ, вы съ ума сошли! вскричала мистриссъ Икль, не съ такою, однакожь, силою, какую она придавала своимъ словамъ, когда вполн владла собою. Быть можетъ, она была нсколько встревожена; можетъ, даже стыдъ заговорилъ въ ней.

Но не съ ней, любимымъ и слабымъ существомъ, Долли долженъ былъ имть дло. Она могла считать его и сумасшедшимъ, и въ здравомъ разсудк, какъ ей было угодно. Единственной цлью Долли было сказать нсколько словъ массивному нмецкому джентльмену; этотъ послдній (какъ ни былъ Долли малъ ростомъ) значительно перепугался и занялъ надежную позицію по другую сторону стола, кругообразная форма котораго была очень удобна для настоящаго случая.

Долли смотрлъ на него и задыхался. Я думаю, что онъ вцпился бы въ громаднаго незнакомца, подобно бульдогу, еслибы столъ не раздлялъ ихъ; теперь онъ только впился въ него глазами, фыркая и отдуваясь.

Поомъ, протянувъ руку по направленію къ двери, онъ сказалъ, указывая на выходъ:

— Оставьте мой домъ!

Больше онъ ничего не могъ произнести; у него было какое-то удушье въ горл, и его терзало желаніе разразиться громовой бранной рчью.