Блумсберийская красавица

Разъ, вечеромъ, Долли сидлъ подл камина, качаясь въ своемъ кресл и читая газету. Мистриссъ Икль, посмотрвъ на него нсколько времени съ страстнымъ восторгомъ, внезапно откинула свое шитье, бросилась въ нему и напечатлла поцалуй на его лбу. Потомъ, нсколько успокоившись, она возвратилась снова къ рукодлью и, казалось, стыдилась своего порыва. «Не могла удержаться, милый, вы были въ эту минуту такъ хороши!» вотъ единственное объясненіе, которое она дала. Она опять подошла къ нему и, играя его волосами, стала говорить ему свою исповдь и выражать раскаяніе.

— Любите вы меня, Долли? спрашивала она шопотомъ. — Прощаете вы меня, милый? Какъ вы добры, что не возненавидли свою упрямую, капризную Анастасію! Вы теперь вдь не сердитесь на свою свою жену, нтъ? A я была такая жестокая, самолюбивая, безумная! О, я уврена, что вы меня терпть не можете! Вы должны питать ко мн отвращеніе и желать, чтобъ я умерла!

— О, моя милочка, прошепталъ Долли, заводя кверху свои добрые, замирающіе глазки.

— Не говорите этого, милый! Браните меня! Называйте меня гадкою, злою; я заслуживаю это! Я была такая жестокая, такая грубая! Браните меня, милый! Скажите, что я чудовище, что я змя! Пожалуйста, скажите, что я испортила всю вашу будущность!

— Дорогое созданіе! проговорилъ онъ; потомъ улыбнулся и взялъ ее за руку.

— Но теперь я сдлалась доброй, мой милый, великодушный Долли! — такою доброю, что едва ли вы узнаете Анастасію, прибавила она, говоря какъ невинное любимое дитя съ своей нянькой. — Я никогда больше не буду капризной, никогда! Теперь васъ будутъ баловать и нжить. О, добрый, великодушный Долли! И вотъ что еще, мой Долли: если когда нибудь вы опять увидать меня злою, то только напомните мн, что я общала васъ не раздражать, и я сейчасъ же сдлаюсь опять сіяющей какъ золото. Сдлаете вы это, Долли?

(Спустя около мсяца посл такого сладостнаго разговора, ему представился случай испытать на дл, каково ея общаніе, но она закатила ему такой ударъ по уху, что оно горло у него въ теченіе нсколькихъ часовъ).

Цлый день прошелъ въ такомъ воркованьи и милованьи. Долли жилъ въ какомъ-то полусн, пробуждаться изъ котораго и не желалъ; онъ не думалъ ни о чемъ и ни о комъ, кром своей милой Анастасіи.

Она каждую минуту доказывала ему свою любовь какими нибудь очаровательными доказательствами. Посл прогулки она никогда не возвращалась безъ какого нибудь подарка для своего «хорошенькаго мальчика». То она приносила ему новый галстукъ, который онъ долженъ былъ тотчасъ надть, а она ему будетъ помогать. Когда ея пальцы касались его горла, восхищенный Долли корчился отъ восторга, точно она легонько его щекотала. Когда ея лицо было такъ близко къ нему, что онъ не могъ ее не поцаловать, она восхитительнымъ голоскомъ бранила его, называла дерзкимъ, злымъ негодникомъ, и грозила уколоть его булавкой, если онъ опять повторитъ свою дерзость.

Иногда она приносила ему оранжерейныя плоды и кормила Долли изъ собственныхъ рукъ, заставляя его насильно състь еще грушу и персикъ, хотя онъ уже задыхался отъ угощенія, и утирала батистовымъ платочкомъ сокъ, струящійся по его подбородку.

Если Долли удостоивалъ пойти мст съ ней гулять, радости ея не было мры. Она вся свтилась гордостью.

— Сдлаете ли мн одно одолженіе? спрашивала она, помочь ему одваться.

— О, разумется! вскрикивалъ Долли: — все на свт!

— Такъ надньте эти прелестные, лиловые панталоны! просила она, какъ милости; и онъ, ожидавшій просьбы о какой-нибудь брошк или, по крайней-мр, о браслет, улыбался и издавалъ какое-то блаженное горловое чириканье.

Когда они гуляли вмст, она съ торжествомъ смотрла кругомъ себя. Она не могла брать его подъ руку, такъ-какъ этому препятствовали его малый ростъ и ея кринолинъ; но плывя, подобно королев, она смотрла на своего маленькаго мужа съ такимъ счастьемъ, что глаза ея испускали лучи, какъ солнце.

— Скажите мн, когда устанете, Долли, милый, говорила она чрезъ каждые три шага. — Не утруждаете себя, дорогой мой, повторяла она, когда они не сдлали еще и десяти футовъ.

Онъ же, крошечный, гордый Бантамъ, съ поднятой головой, съ одушевленными глазами, постукивалъ по камнямъ своей палкой и чувствовалъ, что можетъ обойти цлый земной шаръ въ какія-нибудь сорокъ минутъ, если только Анастасія будетъ ему сопутствовать.

Они встрчаютъ Пиншеда и Минникина; надменный Долли кричитъ имъ: «какъ вы поживаете?» Онъ произноситъ эти слова гордо и грозно, точно сержантъ на учень.

Анастасія видитъ это и не можетъ удержаться, чтобъ не пожать съ любовью его руку. Она нжно говоритъ при этомъ:

— Я горжусь, что милый супругъ мой со мною!

Что онъ чувствуетъ при этомъ? Нтъ словъ выразить его чувства.