Бог играет в кости (СИ)

— Он считает, это — Божье Провидение. Миру грозит опасность и Господь, в мудрости своей, послал того, кто может всё исправить.

— Я думал, что старик материалист… Он же математик!

— Одно другому не мешает. — Рашид пожал плечами и развернулся вниз по склону. Все могут творить чудеса. Нужно только захотеть. — пригнувшись, он сильно толкнулся палками и исчез.

Я остался один. Неуверенно потоптался, пробуя лыжами снег. Вспомнил, как нашел Лёшку в стылой, ледяной каше канала, под театром…

— А, черт с вами! — туман глушил звуки, как пуховое одеяло. — Где наша не пропадала!

И ухнул в облако, как тот самый ёжик. Елки по бокам трассы выпрыгивали, как гигантские декорации, всё остальное тонуло в молоке. Свист ветра и скрип лыж по снегу — вот и все звуки. Казалось, что я стою на месте, а навстречу с бешеной скоростью несется мир…

Вряд ли причиной тому моё мастерство, но я и вправду не убился. Лихо затормозил рядом с Рашидом, пустив из-под лыж красивый веер снежной крупы, тот только улыбнулся. Я постарался припомнить, когда в последний раз видел, как Рашид улыбается, и не смог.

Здесь, внизу, тумана как не бывало.

— Что вы замышляете? — с места в карьер спросил я, он пожал плечами, но не удивился.

— Я — ничего. Как правило, я реагирую на замыслы других. Работаю с последствиями.

— Ну, значит, не лично вы, а вы — вообще. Ваша шарашка. Все эти гости… Развели шпионский детектив.

— А как вы представляете обмен конфиденциальной информацией в мире тотальной слежки? Только вот так, по старинке. Александр-ага и Кусуноги-сан помогли наладить.

— Значит, всё-таки замышляете! Что? И, позвольте узнать, каким боком здесь я?

— В каком это смысле? — он просто хотел, чтобы я сам сказал.

— В таком. Вы все — суперы. Сверхчеловеки, чудесники… А я? Обычный вояка, ать-два, равнение направо… Зачем я вам?

Отстегнув лыжи, мы протопали к ближайшим елкам и присели на нагретые солнцем валуны. Я достал сигареты.

— Вы нам не доверяете, правда? — Рашид снял очки и подставил лицо свету. — Вы не такой как мы, вы нас плохо понимаете, не знаете, чего ожидать, и поэтому чувствуете себя неуверенно.

Поморщившись, я почесал затылок. Конечно он прав: как можно чувствовать себя уверенно рядом с обезьяной, которая вертит в руках гранату, не подозревая, что это такое?

— Мое недоверие не отвечает на вопрос: что я здесь делаю?

— Прячетесь. Как и все мы… Мы же погибли, помните?

— Ох, как с вами сложно-то! — вскочив от избытка чувств, я неуклюже прошелся взад-вперед в лыжных ботинках. — Вы прекрасно понимаете, о чем я. И всё равно кокетничаете.

— На самом деле я ответил, просто вы не слушали. — Рашид удобно привалился к мшистому камню и вытянул ноги. — Чудесники слишком надеются на свои таланты. Зачастую не могут адекватно оценить обстоятельства, слишком сильно реагируют… Привыкли кроить реальность под себя.
 Вы — не такой. Вы, господин Воронцов, вынуждены полагаться только на себя. На свои умения, чутье, реакцию… Знаете, что Алексей сказал о той бомбе? «Я бы „щелкал“, пока она не взорвалась, если б не Илюха». Вы нужны, чтобы мы не заигрались.

— Мне сложно представить ситуацию, в которой заиграетесь вы, Рашид.

— Я? — лицо его оставалось спокойным.

Я кивнул, но спохватился.

— Да, вы. Почему вы влезли во все это?

Казалось, он не услышал. Не дрогнул ни один мускул, ни единого чувства не отразилось на лице. Я ждал.

— В детстве я частенько падал — вдруг сказал он. — Но меня поднимали. Сильные, теплые руки помогали встать, утирали слезы, а добрый голос — мамин или папин, утешал… По сути, весь мой мир состоял из прикосновений и голосов. И вот… однажды я остался один. Проснулся, вокруг — никого. Зову, кричу — никто не отзывается. Я долго плакал, потому что очень испугался. Испугался, что остался совсем один. Родители исчезли, и отныне я буду пребывать в пустоте, пугающей и безмолвной. Потом, конечно же, пришел отец, успокоил…

Он говорил, бездумно ломая на мелкие щепочки подобранную еловую ветку.

— Но это чувство одиночества и беспомощности я запомнил на всю жизнь. Раз за разом мне снится… Знаете, Илья, слепцы тоже видят сны. Возможно, не такие, как обычные люди, но видят…
 В том сне я раз за разом остаюсь один не в комнате, а на всей планете. Бреду на ощупь по улице, стучусь в дома, зову… И сначала я надеюсь, что это чья-то шутка, что все попрятались специально… Но потом понимаю, что вокруг никого не осталось. В домах выбиты стекла, земля завалена обломками — некому предупредить об опасности, и я спотыкаюсь, падаю… И еще: полная тишина. Ни голосов, ни уличного шума, ни шелеста ветвей или пения птиц… Ни-че-го. Этот сон мне снится довольно часто.
 Я научился в известной степени предвидеть будущее, я больше не боюсь споткнуться о невидимое препятствие и упасть. Но ощущение пустой Земли не исчезло. Понимаете?

— Думаете, ваш сон — это пророчество? — я старался подбирать слова очень осторожно.

— Я в этом убежден. — он повернул голову. Казалось, его глаза, не прикрытые очками, смотрят сквозь меня.

— И что? Ядерная война? Экологическая катастрофа?