Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Бог в Писании и Ветхого, и Нового Заветов обещает наказание за зло и в этой жизни (почитайте особенно Апокалипсис), и в будущей – там Он обещает вечные муки, которые гораздо страшнее, чем все приговоры судов. Прощения же греха без покаяния не бывает. Вот так истинное христианство всегда учило. И я надеюсь, что все это хорошо услышали. В том числе молодежь, которой нужно, наконец, вернуть настоящее знание о Боге и настоящий смысл жизни, который – не в послушном провластном мельтешении и не в акциях управляемой из-за рубежа «оппозиции», а в собственном проекте. Глобальном. За который не стыдно умереть – но который может принести победу, особенно когда у тебя в руках ядерная кнопка, а в душе – истинная вера.[58]

Страны и народы

Теперь – о разных землях, которые довелось посетить по делам или в личном качестве, о живущих там людях. Начнем со стран, которые некогда были частью Российской империи, а затем Советского Союза. Потом перейдем к Центральной и Западной Европе, а затем – к более дальним регионам и континентам.

Украина

Сейчас имя этой земли вызывает у меня боль. А вот в юности, да и лет десять всего назад, приносило только радость. Слишком много у меня с Украиной было связано хорошего – и связано до сих пор, потому что добрую память никуда не денешь.

Впервые я попал в тогдашнюю УССР вместе с отцом, который долго жил и работал во Львове. В конце семидесятых – начале восьмидесятых заезжали мы и в Одессу, и в Николаевскую область. Там помню рынки, вареную кукурузу, массу медуз в море, людей в халатах и домашних тапочках на центральных улицах – и очень верующий простой народ, безбоязненно наполнявший храмы. В Москве, с ее осторожными старушками и надрывной интеллигенцией, такого не было.

Львов брежневско-андроповского времени был местом уникальным. Внешне он выглядел как вполне советский город – те же красно-белые транспаранты, те же уличные таблички с именами Ленина и прочих коммунистических вождей. Духовенство и в Латинском костеле, и в соборе святого Юра (тогда уже и еще не униатском – православном), осторожничало до крайности. Но в городе была своя сокрытая жизнь. Причем разговоры с людьми ее довольно быстро выдавали. Львовяне, конечно, терпеть не могли советскую власть – особенно из-за депортаций послевоенного времени. Они гордились польским наследием в архитектуре, привычках, стиле общения. Наконец, мало где еще в СССР концентрировалось такое количество людей, недавно боровшихся с оружием в руках против коммунистической власти, или их прямых потомков. Отец рассказывал, как комсомольцев Политехнического института, где он тогда преподавал, отрядили искать ветеранов для поздравления с 9 мая. Через какое-то время привели нескольких стариков. Отец увидел их и все понял.

– Ребята, – сказал он активистам, – вы, наверное, просто спросили, воевали ли они?

– Конечно.

– Только забыли спросить, на какой стороне…

Жители Галичины – люди очень самостоятельные, крепкие, «упертые». Между прочим, еще в начале ХХ века они по преимуществу были ориентированы на Россию, на Москву, ненавидя австро-венгерскую, а затем польскую власть. Все испортили большевики, которые начали жестко подавлять волю галичан – сначала в 1939-1941 годах, а затем после войны. Да, тех кто сотрудничал с нацистами, надо было примерно наказать – и если выселить, то навечно. Но остальным жителям Галиции стоило предоставить свободу – возможно, не присоединяя их к Украине, а создав для них союзную республику или даже государство вроде Словакии. Сталин зря проигнорировал ставшие крылатыми слова министра внутренних дел царской России Петра Дурново: «Кто приобретет Галицию, тот потеряет империю». Не случайно именно галичане, активные в киевской политике и на разных майданах, стали катализатором отдаления Украины от России, а в конечном итоге – распада СССР.