Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Нынешняя Белоруссия долгие века была частью литовского государства и Речи Посполитой. Сегодня многие интеллигенты прозападной ориентации активно пытаются об этом напомнить. «Новую идентичность» связывают не с Древней Русью, а с Великим княжеством Литовским. Появляется целый слой политиков и интеллектуалов, строящий «новый великолитовский проект». К нему стараются подтягивать молодежь, особенно вузовскую, при помощи «католических» структур и постхристианских сект, зарубежных фондов и культурных инициатив – прежде всего немецких и польских. «Украинский сценарий» становится все более реальным.

Впрочем, власти пока благодушествуют. И в чем-то их можно понять: Белоруссия сохранила, пожалуй, больше всего от «советского» спокойствия ранних восьмидесятых. Приезжая в Минск, ты сразу вспоминаешь, что мы потеряли с распадом СССР – стабильность, строгость нравов, почти «целомудренную» чистоту городов, несильно загаженных рекламой и нагромождением торговых точек… Многие москвичи попросту говорят минчанам: «Хорошо у вас – все как у нас было раньше».

Но спокойствие это может оказаться обманчивым. Тех же казино, например, в Минске уже немало – а в Москве их давно вычистили. Политики молодого поколения в частных беседах советуют не сильно раздражать прозападную молодежь разговорами о славянском братстве.

И поэтому мало жить инерцией. Тем более не стоит надеяться лишь на «подморозку» общественных дебатов, на лояльность чиновников и хозяйственников. Нужно давать больше простора патриотическим и традиционалистским силам – особенно православным, в православной-то стране. Нужно понять, что проект «биконфессиональной Беларуси» (при всего-то 10 процентах «католиков» на фоне 80 процентов православных), а тем более проект «нового Литовского княжества» похоронит не только нынешнюю спокойную элиту, но и всю страну – в первую очередь ее единство, ее настоящую независимость, ее право самостоятельно определять свой путь в истории.

Литва

Страна, которая сегодня так именуется, занимает лишь малую часть былой территории знаменитого княжества. Но национальное самосознание в ней крепкое – хоть оно и лишено сожалений о былом величии. Еще в советское время мне рассказывали, что на заборах периодически писали «Литва для литовцев», а потом кто-то дорисовывал частицу «не». В отличие от Латвии и Эстонии, с их сильно обезбоженными обществами, Литва – крепкая «католическая» страна, что чувствовалось и в советское время.

Ездить туда мы начали в середине восьмидесятых – собиралась хипповская и православная молодежь, брали плацкартные билеты – и можно было оказаться «почти на Западе», в обстановке гораздо большей раскованности – творческой и интеллектуальной. Но первым делом, приехав на вокзал, мы шли в Свято-Духов монастырь – один из немногих действующих тогда в Советском Союзе. А по пути поклонялись чудотворной Остробрамской иконе Божией Матери, расположенной в застекленной «католической» часовне над древними воротами – Острой Брамой. И видели, как наполнены всегда это святилище и примыкающий к нему костел. Много там было как людей среднего возраста, так и молодежи.

В православной епархии тогда служил суховатый, но смиренный и приветливый архиепископ Викторин (Беляев), не боявшийся рукополагать российских интеллигентов – храмы в Прибалтике не закрывались, но служить во многих из них было некому. Пожилого владыку сменил пламенный архиепископ Хризостом (Мартишкин). В конце восьмидесятых он мог с амвона, во время проповеди сравнить коммунистов с гергесинскими бесноватыми или со свиным стадом из той же евангельской истории, а в беседе сказать, что «постсоветская церковь», с ее укоренившимися пороками, достойна разрушения. Нам все это, конечно, нравилось – антисоветский пафос среди православной молодежи тогда доминировал.

Литовцы стали, пожалуй, единственным народом европейской части СССР, жестко выступившим против советской власти сразу после перестройки – в 1991 году. Удержать их в составе Союза нельзя было никакой силой. Но теперь – убежден – они оказались в еще большей зависимости от Евросоюза. Нравится им это или нет – не знаю. Давно не общался.

Латвия

Имеющая примерно поровну католиков и лютеран, а также немало православных – не только русских, но и латышей, – эта страна в значительной степени обезбожена, как и многие другие земли с преобладающим влиянием протестантизма (именно он был в старой Латвии верой правящего слоя). Скудость духовного наследия всегда приводит к скудости самой веры. Религиозная жизнь в стране не такая богатая – и, приезжая туда в молодости, я скорее ходил с друзьями по творческим тусовкам, где, кстати, с гостями из Москвы сначала говорили «через губу», а преодолеть отчуждение стоило многих усилий.