Большая вода

«Вы молчите, и вам нечего сказать? Тогда скажу я. По законам нашей организации за такое вам грозит смерть, и вам стоит теперь быть внимательным. Рекомендую оглядываться по сторонам, возвращаясь домой, не ходить по тихим безлюдным улочкам, как эта, поздними вечерами».

Пристально посмотрев в глаза Бальтазару, он продолжал:

«Но всё же у меня есть к вам предложение: участвуйте с нами в этом предприятии. В таком случае останетесь целы и получите довольно увесистый куш!»

Они продолжали идти спокойным методичным шагом. Константин ждал ответа на свои слова, ждал, что тот примет или отвергнет его предложение, но скорее, конечно, согласится или попросит оставить его в покое, всё отрицая.

Бальтазар молчал.

«Послушайте, долго я перед вами распинаться не буду. Ещё раз повторю вопрос: вы с нами или против нас? Третьего здесь не дано, это именно тот случай. Вам, несомненно, нужны деньги, а то вряд ли бы вы стали работать в этой лавке, ведь правда? И… кажется, ещё одно: это вы передали мне записку тогда, а никто другой. Если нас схватит полиция, вы всё равно пойдете с нами, как подельник, надеюсь, вы это понимаете?»

Таким образом они дошли до монастырской стены, сверкавшей своей белизной на солнце, как вдруг к ним подбежала собака темного окраса, среднего роста, дворняга с вытянутым лицом, было заметно, что в предках её водились борзые.

Она внимательно обнюхала Бальтазара, следом проделав тоже самое и с его спутником.

Собака отвлекла обоих.

«Ну, так что скажете?» – с раздражением задал вопрос Константин.

«Я ничего не скажу», – со спокойствием ответил юноша.

«Ничего не скажете?», – проговорил оппонент.

«Да, ничего не скажу, именно».

«Ну, что ж, тогда берегитесь», – эти слова звучали зло и угрожающе. Если вы хоть каплю беспокоитесь за вашу жизнь, то лучше вам убраться из города и поскорее, но если она вам в конец опротивела, если не дорожите своей судьбой, то…»

Константин резко отвернулся и пошёл своей твёрдой походкой прочь, за ним с лаем увязалась собака, преследуя его по пятам.

Внутри Бальтазара горел подлинный огонь, он чувствовал вкус жизни, настоящий, непресный, он был воодушевлён тем, что испытал только что. Теперь он по-настоящему знал ей цену, нащупал её смысл. Увидеть смысл в бессмысленном – это настоящий дар, думал он про себя. Он шёл и благодарил Творца за всё происшедшее с ним. За то, что он конечный – часть этой бесконечности, за то, что удивительным образом солнце облагораживает самые неприглядные картины, за то, что за смертью наступает жизнь, а за жизнью смерть. За то чудо, когда сменяются времена года. За то, что рядом с Богом есть Дьявол. За то, что он выстоял и не поддался.

Осколок сладкого, упоительного чувства вонзился в его душу.

Он побрёл обратно в лавку, вмещая в себя все эти вихри и порывы, всю эту радость и печаль. Уже у самого магазина ему встретилась виденная им вчера юродивая.

Бальтазар, сделав вид, что не заметил её, достал из кармана ключ и вставил его в замочную скважину. Но она продолжала стоять за его спиной, не говоря ни слова. Обернувшись, он увидел измученное страдающее лицо женщины, её ссохшиеся губы и налитые горем глаза. Сегодня рядом с ней не было привычных голубей.

«Как можно быть счастливым на свете, где столько горя?! Быть счастливым и при этом знать и видеть страдание других – это ли не абсолютное лицемерие и цинизм. Да, я страдаю вместе с ней сейчас, в эту минуту, на этом месте. Я чувствую и разделяю эту боль. А также всю боль замученных и убитых на этой планете, даже тех, кого только ещё собираются замучить и убить. И боль тех, кто собирается это сделать или уже сделал. Из этой жизни, из этого страшного лабиринта эмпирической реальности нельзя выйти одному. Можно спастись только всем».

В голову Бальтазара ударял ток. Он исступлённо и открыв рот внимал своему умозрительному откровению, стараясь побороть слёзы, сдавившие веки. Это был неподдельный катарсис, хлынувший на него волной.

В старческих сморщенных руках с немытыми черными ногтями показался медный крестик, тускло сверкнувший на солнце своей желтизной. Руки судорожно перебирали его, перекладывая из одной в другую.

Сейчас ему захотелось вместить в себя весь этот мир, сделать своим внутри себя, погрузить в душу его ад и рай.

Ветер дал почувствовать Бальтазару старческий смрад, исходящий от юродивой, многократно умноженный долгими скитаниями и лишениями.

Она молча подошла ближе к оцепеневшему юноше, её красные от слёз глаза горели кротким безумием. Редкие прохожие удивлённо наблюдали за этой картиной.

Взявшись двумя руками за измусоленную крепкую нитку, на которой болтался крестик, она, подойдя как можно ближе к Бальтазару, подняла руки и надела его ему на шею.

На мгновенье юноше захотелось заключить в свои объятия эту никчемную, сумасшедшую, скверно пахнущую женщину. Почувствовать её тепло, прижать её к себе. Поделиться с ней своей сокровенной любовью ко всему живому.

Однако, Бальтазар одним движением руки открыл входную дверь в бакалею, зашёл внутрь и закрыл её за собой.

Глава 16. Большая вода