Большие надежды

"Now," said a suppressed voice with an oath,	- Ага! - произнес кто-то сквозь зубы и ругнулся.
"I've got you!"	- Теперь-то ты от меня не уйдешь!
"What is this?" I cried, struggling.	- Что такое? - закричал я, вырываясь.
"Who is it?	- Кто это?
Help, help, help!"	Помогите! Помогите!
Not only were my arms pulled close to my sides, but the pressure on my bad arm caused me exquisite pain.	Локти мои были туго прижаты к бокам, и поврежденная рука нестерпимо болела.
Sometimes, a strong man's hand, sometimes a strong man's breast, was set against my mouth to deaden my cries, and with a hot breath always close to me, I struggled ineffectually in the dark, while I was fastened tight to the wall.	Кто-то невидимый то тяжелой ладонью зажимал мне рот, то наваливался на меня всей грудью, чтобы заглушить мои крики, и, все время чувствуя на лице чье-то горячее дыхание, я продолжал безуспешно вырываться, пока меня накрепко к чему-то привязывали.
"And now," said the suppressed voice with another oath, "call out again, and I'll make short work of you!"	- Вот теперь, - произнес тот же голос и снова последовало ругательство, - попробуй у меня еще раз крикнуть - я с тобой живо расправлюсь.
Faint and sick with the pain of my injured arm, bewildered by the surprise, and yet conscious how easily this threat could be put in execution, I desisted, and tried to ease my arm were it ever so little.	Изнемогая от боли в покалеченной руке, еще не придя в себя от изумления, но тем не менее понимая всю серьезность подобной угрозы, я умолк и попытался хоть немного высвободитьруку.
But, it was bound too tight for that.	Однако веревка ни на волос не поддалась.
I felt as if, having been burnt before, it were now being boiled.	А в руке, еще болевшей от ожога, теперь было такое ощущение, словно она варилась в кипятке.
The sudden exclusion of the night, and the substitution of black darkness in its place, warned me that the man had closed a shutter.	По тому, как черная ночь за окном внезапно сменилась непроглядным мраком, я понял, что мой невидимый мучитель закрыл ставень.
After groping about for a little, he found the flint and steel he wanted, and began to strike a light.	Пошарив в темноте, он нашел кремень и огниво и стал высекать огонь.
I strained my sight upon the sparks that fell among the tinder, and upon which he breathed and breathed, match in hand, but I could only see his lips, and the blue point of the match; even those but fitfully.	Я напряженно вглядывался в искры, падавшие на трут, который он старательно раздувал, но видел - и то лишь на секунду - только его губы и голубоватый кончик спички, зажатой у него в руке.
The tinder was damp,-no wonder there,-and one after another the sparks died out.	Трут отсырел - оно и не удивительно, в таком-то месте, - и искры гасли одна за другой.
The man was in no hurry, and struck again with the flint and steel.	Он не торопился и снова и снова ударял кремнем по стали.
As the sparks fell thick and bright about him, I could see his hands, and touches of his face, and could make out that he was seated and bending over the table; but nothing more.	Когда искры посыпались ярким дождем, мелькнули его руки и кусочек лица, и я разглядел, что он сидит, склонившись к столу, а больше ничего.
Presently I saw his blue lips again, breathing on the tinder, and then a flare of light flashed up, and showed me Orlick.	Вот я опять увидел его синие губы, дующие на трут, и наконец спичка вспыхнула - и я узнал Орлика.