Большой аргиш

Белка шла низом. Она кончила кормовые запасы, заготовленные на время морозов вблизи зимних гнезд, и теперь уходила от них далеко. Но путаный след ее не мог провести глаза опытного охотника. Турсуки Рауля наполнялись пушниной. Сауд в промысле не отстал от него. Повадки беличьи он знал неплохо. Ложу у новой винтовки обтесал, сделал ее прямою и так пристрелялся, что ему завидовали отец и Рауль, а Бали не мог нахвалиться. Сауду посчастливило. За день он нашел тридцать одну белку, тогда как в чуме Рауля на шомполе сушилось только двадцать шесть. Дулькумо похвасталась промыслом сына. Рауль не поленился сходить к ним в чум и сам проверил удачу Сауда.

— Правда, Дулькумо, — сказал он, вернувшись, — парнишка твой перестрелял меня. Как это случилось?

— Просто, Рауль! Сауд становится лучшим из вас охотником, — отозвался слепой.

Бали сказал неприятную правду. Но Рауль не обиделся, тогда как Этэя сгоряча пожалела, что старик не немой. Счастливая же Дулькумо отогнала коротенькую зависть. Она всех рассмешила:

— Парнишка добыл сегодня не плохо, зато мой Топко третий день сушит одну белку. Я не убираю ее, а жду, когда он принесет другую. Завтра, однако, пойду сама ему помогать.

Рауль нахохотался до слез.

В разгар промысла с места на место шли маленькими переходами. Перевалили распад Чейлячины, сняли белку в ее вершинной тайге. Потом отклонились порядочно влево от истока Мадры и опромышляли таежку в водоразделе Эльбомы с Турукой. Здесь попали на густую белку и задержались. Очередные переходы стали делать еще короче и чаще, чтобы лучше охватить отстрелом места. На реке Туруке, на солончаках, Рауль рассчитывал заняться откормкой оленей и дождаться отела важенок.

Вечером, когда Этэя приводила в порядок добычу Рауля, Бали попросил у ней свежую шкурку самца. Та подала, удивляясь: зачем слепому пушнина, что в ней он увидит? Однако Бали по-своему стал внимательно осматривать ее. Он засовывал вовнутрь шкуры пальцы и слегка потеребливал шерсть. Шерсть линяла, текла: в пальцах накатывался маленький с бисер серенький колобочек. Потом ощупал с брюшка мездру и около задних лапок нашел на ней два жировых бугорка. Бали отбросил белку.

— Мужик готов к гону. Шерсть течет. Худая пушнина. Мездра тоньше кишечки. Охоту надо кончать.

— Как кончать, дедушка? — вмешался Рауль. — Русский купец велит добывать. Ему нужна такая пушнина — будем стрелять. Без пушнины, говорит, покруты не даст.

— Смешной у купца ум. Сердце — камень. Нет, Рауль: стельную важенку резать — оленей не увидишь. Важенку режешь — убьешь одного теленка, мать-белку весною добудешь — с ней восемь щенят потеряешь. Зимой бы нашел сорок белок. Какой у русского ум! Надо все же охоту кончать.

Бали плюнул, задумался. Он никак не понимал: что делать из весенней пушнины, когда под иголкой будет рваться мездра и сама собой облезет слабая шерсть.

— Дедушка, а чем ты покручаться станешь? Турсуки наши не раздирает мука! Спроси у Пэтэмы. Она каждый день видит, как у них втягиваются голодным брюхом бока. Скажи, чем? У нас муки немного. На вас муки мы не запасали.

Вопрос Этэи оборвал его думы. Бали растерянно покрутил. головой, искал и не находил выхода. Ему помогла в этом Пэтэма.

— Я пойду добывать пушнину, — сказала она.

— Пойдем со мной, — послышался призыв Сауда, который за чумом сидел на дровах, курил трубочку и слышал весь разговор в жилище Рауля. — Пойдет, я научу ее, Этэя!

— Как же! — вспыхнула та. — Вместе с отцом ты добыл белки меньше одного Рауля.

Насмешка Этэи не убила самоуверенности Сауда. Недаром его хвалил Бали, язык которого не развязанная вязка, чтобы болтаться попусту. Сауд хотел ответить Этэе, но за него вмешался Рауль.

— Тебе поссориться охота, вот ты и хаешь Сауда. Ешь лучше мясо. Парень говорит ладно. Пусть завтра идет с ним Пэтэма. Белку искать он умеет, стрелять покажет.

— Я уже стреляла с ним на Бедошамо белку. Дедушка, я пойду завтра?

— Ну, ну!., пойдешь, — Сауд услышал согласие Бали. — Только принеси мне почистить ружье.

Пэтэма вышла из чума. В нее бросил снежным комочком веселый Сауд и скрылся в своем жилье. Этэя вышвырнула за дверь собакам беличьи тушки и под хруст костей, ворчанье, чавкотню закурила на сон последнюю трубку.

Полный надежд Бали проводил ухом ранний шорох лыж. По звонким ударам дятла в сушину он знал, что близка весна.

Дятел свою игру припас для ее встречи. Над чумом, пролетая, щелкнула галка и заверила старика о скором тепле. Бали смолоду знает, что галка опережает прилетом своим приход весны. Она гонит мороз и не боится холодных ветров в ущельях горных речек.

На лице Пэтэмы играло веселье, как солнце на молодой сосновой коре. Губы Сауда не закрывали крепких зубов. Ему незачем зажимать их, когда следом за ним катится на лыжах Пэтэма.