Большой аргиш

— Я сдеру раньше, — отшучивался Топко. — Я наперед комаров увижу желтенькие цветы.

— Вот, вот! — смеялся Бали. — Желтенькие цветы появляются враз с комаром. Жди их.

Приходилось ждать и поневоле томиться на Янгото. Без лодки не — сунешься на дальний Байкит.

Сауд городил заездок, чтобы лето не сидеть без рыбы. Он с утра до ночи булькался в воде, ставил козлы-треноги, прикручивал к ним леторосником[101] поперечные слеги, укреплял берда[102] и перегораживал ими речку. В самом бойком месте устанавливал плетеное подвесное корыто, которое можно поднимать и опускать, если это потребует прибыль или убыль воды. Сауду помогал Бали.

Дней восемь прожили они вдвоем у открытого костра и забыли про чум. Им обоим хватало заботы.

— Теперь мы, дедушка, с рыбой, — сказал весело Сауд, отжимая в руках мокрые обутки. — Посмотрим, с чем-то вернутся с Байкита наши, купцы? Я принесу из корыта хариусов, ты их жарь, ешь, а я пойду на стойбище, соберу оленей и к утру перекочуем сюда. Дров тебе хватит. Поводливый останется с тобой. Когда вернусь, начнем делать берестянку.

— Иди, мужичок. Я отдохну маленько под елью. Лохматая ель — лучше плохонького чума. Ливнем ее не промочит, солнышком не прогреет. Хорошо. Табаку только нет. А одному курить больше охота. У Топко просил — не дает. Тут трубку на беспокойство подарил Лилиуль. — У Бали не вышла улыбка. — Э, ладно! Для веселья буду готовить тебе для лодки шпеньки, жемки-собачки. Ты дай мне топор.

Сауд подал старику топор, принес из ловушки свежую рыбу и ушел. Ему хотелось застать отца в чуме, чтобы послать с ним на факторию три шкуры сохатого дедушке на табак, матери на спички и себе на провиант. Без остального они обойдутся. В тайге — звери, в воде — рыба, в земле не хуже хлеба — сарана, под корой сосен и берез на древесине — густой, сладкий сок; мягкая замша не хуже мануфактуры. Зачем им лавки русских баев?

Из-под ног Сауда, хлопая крыльями, вылетела с насиженного гнезда вспугнутая рябушка.

— Славный выводок будет, — окинул он глазом полную кладку яиц и поспешил скрыться.

24

По легкому почину Калмакова многие повели в тайгу тропы-времянки, облюбовали на Катанге под торговые заимки места и строили низкие избы. Сбивали в них глиняные «русские» печи, отгораживали углы под лавки. К одной из наружных стен прирубали в стык мучную амбарушку и на отлете строили жаркую баню — «куражить душу».

Все эти, часто одинокие, поселения ничем существенным не разнились от калмаковских торговых факторий. Те же топорные слепооконные постройки, те же товары, водка, такое же грабительское обращение в покруте с «юртенной тварью». И везде эта «тварь» — неприкосновенная собственность владельца заимки. Ее — эту «тварь» — можно делить по-соседски, пропивать и проигрывать в карты. Для самозащиты и большей вольности купцы подбирали надежную силу. Уголовные отбросы Приангарья нашли неожиданный спрос. Поселенцы «мокрушники», у которых в трудную минуту не дрогнет рука, оказались нужными людьми. Условия найма делались устно.

В тайге установился нигде не писанный закон: «грабь тварь свою, не шевели моей!»

Фактории Калмакова оплетали десятки торговых заимок. Конкуренты пересекали кочевые тропы и ощипывали «тунгусишек» на подходе. Это приводило Кал-макова в звериную ярость.

— Ых, пар-разиты! — надрывался Калмаков. — Не я буду, если не пооборву кое-кому головы. Жужжите потом мухами, беспатентная шантрапа! Вытряхну кое-кого из штанишек, пойдете по миру «с грехом» наружу.

Однако предупредить насильственные вторжения на Катангу купцов-ангарцев он не мог. Связывала его по рукам Павчино-Преображенская дорога, которую достраивать стал бы только глупец. Как при таком положении сунешься е донесением о бесчинствах конкурентов к его превосходительству? Лисиц он взял, но кто ему помешает запросить у волости отчет о состоянии пути? Никто! Запросит, вскроет обман и тогда?..

Калмакову вовсе не хотелось возами отправлять взятки «их благородиям». Он решил наводнить своими торговыми точками тайгу, пришибить рублем мелкого конкурента, очиститься от «гнид» и после окупить с лихвой все затраты по ненужным постройкам.

Осип Васильевич верил в свои расчеты и ни на минуту не сомневался в успехах.

На развертывание торговой, сети понадобится много средств. Что же: можно потребовать у Тонконогова увеличения кредита и продлить сроки платежей. Калмаков ему должен, тем лучше. Тонконогову нельзя будет пренебречь долгом и потерять крупного поставщика пушнины. Наконец, что стоит женить сына Ермила на дочери заледеевского купца Чабунова и по-родственному получить от него денежную поддержку! Чабунов хранит при себе золото насыпью в ведерных котлах. Он скуп, но… скупые дураки идут на повышенные проценты, попадают на лесть, как жирные осетры на голые переметные уды.