Бомбейский сапфир (СИ)

— Вот. Тут посиди. Тебе не привыкать. А теперь разберусь с Кричером. — Он вышел, прикрыв за собой дверь.

Вирнви поворочался, даже попытался встать, но несколько раз соскользнул с круглого бока колбы в выступающий внутренний бортик донышка.

— Почти тазик, — заключил он, траурно вздохнув. Изо рта его выплыли пузырьки и шустрой стайкой помчались к поверхности жидкости, быстро заполняющей бутыль. — И чего распсиховался, я же, между прочим, для тебя старался! Нервный какой, а еще аврор. Лечись! — закричать не удалось; зелёная субстанция забурлила — сначала едва-едва, постепенно «закипая» всё активнее. — Подумаешь, я миллион… (ну почти!) лет в джине сидел — и ничего, не облез! Боялись мы всяких там… Сам дурак. — Дракончик нахохлился, поправил норовящий всплыть хвост, обернулся крыльями и стал думать.

*

Вестибюль был пуст, в приоткрытую дверь гостиной просматривалось, что вся мебель стояла на своих местах, гардины на окнах висели как полагается.

— Штиль, — сказал Гарри и расстроился — Драко там не оказалось. На остатках адреналина хозяин особняка зло захлопнул высокую створку готической двери, споткнулся о порог и повернул в служебную часть дома.

На кухне, как и во всех прочих помещениях первого этажа, Кричер не обнаружился; и Поттер вроде бы стал отходить, даже головой потряс, опоминаясь от гневной вспышки. Как-то странно он себя чувствовал — словно сам с собой боролся между какими-то противоречивыми чувствами, да ещё и не опознанными. Расправу над домовиком решил отложить до утра, а вот махнуть рукой на состояние Малфоя было нельзя.

Гарри вдруг почувствовал сильную слабость в ногах и, борясь с накатившей не пойми откуда одышкой, едва смог вскарабкаться по показавшимся очень крутыми ступеням лестничного пролета. Занятый подъемом он даже не придумал, что же будет говорить, если случится, что Малфой ещё не спит; и весь их нелепый разговор в вестибюле как-то резко припомнился… Гарри лихорадочно втянул носом воздух и встал столбом, не тронув дверную ручку гостевой спальни.

— Что ж это такое с ним, совсем на себя не похож — ласковый какой-то, может — да не может, а точно! — проклял кто или отравил! — тюкнуло неожиданное озарение. — И что это я наделал, недотепа?! Драко-Драко-Драко, — запричитал Гарри, покрываясь потом, — почему ж я тебе ничего не ответил-то! Он мне: «Любви хочу», а я — ни фиг… ничего.

Из малфоевской комнаты послышался кашель, «сработавший» как спусковой крючок — Поттер рванул дверь на себя и вошёл.

Драко, сгорбившись, сидел на кровати, его голые ступни утопали будто не в ковре, а в неизвестно откуда тут взявшейся коричневой траве. За его спиной, на прикроватной тумбочке горел тусклый ночник, приглушенный абажуром лимонного цвета, и создавал атмосферу тревожности и нездоровья; подушки и одеяло казались залитыми чем-то тёмным, а сам хозяин спальни выглядел очень бледным и больным.

— Что надо? — недобро спросил он. Так и не расплетенная дурацкая косичка на его голове отбрасывала на шифоньер рогатую тень.

— Объясниться хочу. — Гарри даже сморгнул, в голове пронеслось: «Вот был бы суеверным — точно перекрестился бы!»

— Давай, что-то еще надумал? Мало тебе моего стыда, добить пришёл? — Малфой криво ухмыльнулся и тут же цыкнул зубом.

— Плохо? Ты не заболел? — Дёрнулся к нему Гарри. — Я… зря я тебя на этот вечер дебильный потащил. — Он присел на корточки и бесстрашно взял безвольно лежащие на коленях руки Драко в свои. — Прости, и послушай меня.

— Отстань, — скучающе ответил тот.

— Пожалуйста! — Поттер решился не отступать: будь что будет! — Не могу быть тебе врагом — не за что, а что было — быльем поросло! Люблю тебя с шестого курса, — выпалил он. И добавил, будто поставил точку в образовавшейся тишине: — Вот, всё сказал.

— Это правда? — тихо спросил Драко.

— Угу, самая честная и абсолютная. Только ты не думай, это тебя ни к чему не обязывает… — брякнул Гарри и сам испугался, что всё испортил, потому что Малфой рук из его пальцев не вырывал и дурным голосом не ругался. Он торопливо добавил: — То есть я сам всего хочу, ну, чтобы взаимно между нами было… разные отношения… всякие… любые…

— Отношения? — Малфой наклонил голову к плечу. Разговаривал он точно иностранец.

— Да. — Поттеру терять было нечего; и ноги как-то затекли. — Решай.

— А подумать можно? — Драко неожиданно засмеялся. Но мягко как-то, а не зло и не ехидно, как обычно, как его смех еще со школы запомнился Поттеру.

— Ну, раз ты такой вежливый — отвечаю: лучше не надо. — Он осмелел и, всё же опустившись задом на пол — руки пришлось разнять — потребовал: — Просто скажи, что чувствуешь.

— Головокружение, еще сильно болит переносица… Это интересует? — Малфой оставался Малфоем. — А кто тебе вообще такую глупость сказал, что, дескать, я к тебе как-то там отношусь? Хотя, да, отношусь. Ты что, слепой или глухой? Я же всё время в Хоге тебя гнобил.

— Ясно. — Объект гнобления собрал губы в куриную гузку, неприятно ими чмокнул, и, опираясь сзади рукой об пол, медленно поднялся. — Всё, спокойной ночи, Малфой, теперь, может, поумнею — поделом мне.