Божественная комедия

      От пламени плотину избавляя.

⁴ Как у фламандцев выстроен оплот

      Меж Бруджей и Гвидзантом, чтоб заране

      Предотвратить напор могучих вод,

⁷ И как вдоль Бренты строят падуане,

      Чтоб замок и посад был защищён,

      Пока не дышит зной на Кьярентане[175],

¹⁰ Так сделаны и эти,[176] с двух сторон,

       Хоть и не столь высоко и широко

       Их создал мастер, кто бы ни был он.

¹³ Уже от рощи были мы далеко,

       И сколько б я ни обращался раз,

       Я к ней напрасно устремлял бы око.

¹⁶ Навстречу нам шли тени и на нас

       Смотрели снизу, глаз сощуря в щёлку,

       Как в новолунье люди, в поздний час,

¹⁹ Друг друга озирают втихомолку;

       И каждый бровью пристально повёл,

       Как старый швец, вдевая нить в иголку.

²² Одним из тех, кто, так взирая, шёл,

       Я был опознан. Вскрикнув: «Что за диво!»

       Он ухватил меня за мой подол.

²⁵ Я в опалённый лик взглянул пытливо,

       Когда рукой он взялся за кайму,

       И тёмный образ явственно и живо

²⁸ Себя открыл рассудку моему;

       Склонясь к лицу, где пламень выжег пятна:

       "Вы, сэр Брунетто[177]?" — молвил я ему.

³¹ И он: "Мой сын, тебе не неприятно,

       Чтобы, покинув остальных, с тобой

       Латино чуточку прошёл обратно?"

³⁴ Я отвечал: "Прошу вас всей душой;

       А то, хотите, я присяду с вами,

       Когда на то согласен спутник мой".

³⁷ И он: "Мой сын, кто из казнимых с нами

       Помедлит миг, потом лежит сто лет,

       Не шевелясь, бичуемый огнями.

⁴⁰ Ступай вперёд; я — низом, вам вослед;

       Потом вернусь к дружине, вопиющей

       О вечности своих великих бед".

⁴³ Я не посмел идти равниной жгущей

       Бок о бок с ним; но головой поник,

       Как человек, почтительно идущий.

⁴⁶ Он начал: "Что за рок тебя подвиг

       Спуститься раньше смерти в царство это?

       И кто, скажи мне, этот проводник?"

⁴⁹ "Там, наверху, — я молвил, — в мире света,

       В долине заблудился я одной,

       Не завершив мои земные лета.

⁵² Вчера лишь утром к ней я стал спиной,

       Но отступил; тогда его я встретил,

       И вот он здесь ведёт меня домой".

⁵⁵ "Звезде твоей доверься[178], — он ответил, —

       И в пристань славы вступит твой челнок,

       Коль в милой жизни верно я приметил.

⁵⁸ И если б я не умер в ранний срок[179],

       То, видя путь твой, небесам угодный,

       В твоих делах тебе бы я помог.

⁶¹ Но этот злой народ неблагородный,

       Пришедший древле с Фьезольских высот

       И до сих пор горе и камню сродный[180],

⁶⁴ За всё добро врагом тебя сочтёт:

       Среди худой рябины не пристало

       Смоковнице растить свой нежный плод.

⁶⁷ Слепыми их прозвали изначала[181];

       Завистливый, надменный, жадный люд;

       Общенье с ним тебя бы запятнало.

⁷⁰ В обоих станах[182], увидав твой труд,

       Тебя взалкают[183]; только по-пустому,

       И клювы их травы не защипнут.

⁷³ Пусть фьезольские твари[184], как солому,

       Пожрут себя, не трогая росток,

       Коль в их навозе место есть такому,

⁷⁶ Который семя чистое сберёг

       Тех римлян, что когда-то основались

       В гнездилище неправды и тревог"[185].

⁷⁹ "Когда бы все мои мольбы свершались, —

       Ответил я, — ваш день бы не угас,

       И вы с людьми ещё бы не расстались.

⁸² Во мне живёт, и горек мне сейчас,

       Ваш отчий образ, милый и сердечный,

       Того, кто наставлял меня не раз,

⁸⁵ Как человек восходит к жизни вечной[186];

       И долг пред вами я, в свою чреду,

       Отмечу словом в жизни быстротечной.

⁸⁸ Я вашу речь запечатлел и жду,

       Чтоб с ней другие записи[187] сличила

       Та, кто умеет[188], если к ней взойду.

⁹¹ Но только знайте: лишь бы не корила

       Мне душу совесть, я в суждённый миг

       Готов на всё, что предрекли светила.

⁹⁴ К таким посулам[189] я уже привык;

       Так пусть Фортуна колесом вращает,

       Как ей угодно, и киркой — мужик!"

⁹⁷ Тут мой учитель[190] на меня взирает

       Чрез правое плечо и говорит:

       «Разумно слышит тот, кто примечает».

¹⁰⁰ Меж тем и сэр Брунетто не молчит

        На мой вопрос, кто из его собратий[191]

        Особенно высок и знаменит.

¹⁰³ Он молвил так: "Иных отметить кстати;

        Об остальных похвально умолчать,

        Да и не счесть такой обильной рати.

¹⁰⁶ То люди церкви, лучшая их знать,

        Учёные, известные всем странам;

        Единая пятнает их печать.

¹⁰⁹ В том скорбном сонме — вместе с Присцианом[192]

        Аккурсиев Франциск[193]; и я готов

        Сказать, коль хочешь, и о том поганом,

¹¹² Который послан был рабом рабов

        От Арно к Баккильоне, где и скинул

        Плотской, к дурному влёкшийся, покров[194].

¹¹⁵ Ещё других я назвал бы; но минул

        Недолгий срок беседы и пути:

        Песок, я вижу, новой пылью хлынул;

¹¹⁸ От этих встречных должен я уйти,

        Храни мой Клад[195], я в нём живым остался;

        Прошу тебя лишь это соблюсти".

¹²¹ Он обернулся и бегом помчался,

        Как те, кто под Вероною бежит

        К зелёному сукну, причём казался

¹²⁴ Тем, чья победа, а не тем, чей стыд[196].

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Круг седьмой — Третий пояс (продолжение) — Насильники над естеством (содомиты)

¹ Уже вблизи я слышал гул тяжёлый

      Воды, спадавшей в следующий круг,

      Как если бы гудели в ульях пчелы, —

⁴ Когда три тени отделились вдруг,

      Метнувшись к нам, от шедшей вдоль потока

      Толпы, гонимой ливнем жгучих мук[197].

⁷ Спеша, они взывали издалека:

      "Постой! Мы по одежде признаем,

      Что ты пришёл из города порока!"

¹⁰ О, сколько язв, изглоданных огнём,