Божественная комедия

²⁸ Из глуби тех, кто был вблизи от нас,

      «Осанна» так звучала, что томился

      По этим звукам я с тех пор не раз.

³¹ Потом один от прочих отделился

      И начал так: "Мы все служить тебе

      Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.

³⁴ В одном кругу, круженье и алчбе

      Наш сонм с чредой Начал[1217] небесных мчится,

      Которым ты сказал, в земной судьбе:

³⁷ «Вы, чьей заботой третья твердь кружится»;[1218]

      Мы так полны любви, что для тебя

      Нам будет сладко и остановиться".

⁴⁰ Мои глаза доверили себя

      Глазам владычицы и, их ответом

      Сомнение и робость истребя,

⁴³ Вновь утолились этим щедрым светом,

      И я: «Скажи мне, кто вы», — произнёс,

      Замкнув большое чувство в слове этом.

⁴⁶ Как в мощи и в объёме он возрос

      От радости, — чья сила умножала

      Былую радость, — слыша мой вопрос!

⁴⁹ И, став таким, он мне сказал: "Я мало

      Жил в дольном мире;[1219] будь мой век продлён,

      То многих бы грядущих зол не стало.

⁵² Я от тебя весельем утаён,

      В лучах его сиянья незаметный,

      Как червячок средь шёлковых пелён.

⁵⁵ Меня любил ты, с нежностью не тщетной:

      Будь я в том мире, ты бы увидал

      Не только лишь листву любви ответной.

⁵⁸ Тот левый берег, где свой быстрый вал

      Проносит, смешанная с Соргой, Рона,

      Господства моего в грядущем ждал;[1220]

⁶¹ Ждал рог авзонский, где стоят Катона,

      Гаэта, Бари, замкнуты в предел

      От Верде к Тронто до морского лона.[1221]

⁶⁴ И на челе моем уже блестел

      Венец земли, где льётся ток Дуная,[1222]

      Когда в немецких долах отшумел;

⁶⁷ Прекрасная Тринакрия, — вдоль края,

      Где от Пахина упёрся в Пелор

      Залив, под Эвром стонущий, мгляная

⁷⁰ Не от Тифея, а от серных гор,[1223] —

      Ждала бы государей, мной рождённых

      От Карла и Рудольфа, до сих пор,

⁷³ Когда бы произвол, для угнетённых

      Мучительный, Палермо не увлёк

      Вскричать: «Бей, бей!» — восстав на беззаконных.[1224]

⁷⁶ И если бы мой брат предвидеть мог,

      Он с каталонской жадной нищетою

      Расстался бы, чтоб избежать тревог;[1225]

⁷⁹ Ему пора бы, к своему покою,

      Иль хоть другим, его гружёный струг

      Не загружать поклажею двойною:

⁸² Раз он, сын щедрого, на щедрость туг,

      Ему хоть слуг иметь бы надлежало,

      Которые не жадны класть в сундук".

⁸⁵ "То ликованье, что во мне взыграло

      От слов твоих, о господин мой, там,

      Где всяких благ скончанье и начало,

⁸⁸ Ты видишь, верю, как я вижу сам;

      Оно мне тем милей; и тем дороже,

      Что зримо вникшим в божество глазам.

⁹¹ Ты дал мне радость, дай мне ясность тоже;

      Я тем смущён, услышав отзыв твой,

      Что сладкое зерно столь горьким всхоже".[1226]

⁹⁴ Так я; и он: "Вняв истине одной,

      К тому, чем вызвано твоё сомненье,

      Ты станешь грудью, как стоишь спиной.

⁹⁷ Тот, кто приводит в счастье и вращенье

      Мир, где ты всходишь, в недрах этих тел

      Преображает в силу провиденье.

¹⁰⁰ Не только бытие предусмотрел

       Для всех природ всесовершенный Разум,

       Но вместе с ним и лучший их удел.

¹⁰³ И этот лук,[1227] стреляя раз за разом,

       Бьёт точно, как предвидено стрельцом,

       И как бы направляем метким глазом.

¹⁰⁶ Будь иначе, твердь на пути твоём

       Такие действия произвела бы,

       Что был бы вместо творчества — разгром;

¹⁰⁹ А это означало бы, что слабы

       Умы, вращающие сонм светил,

       И тот, чья мудрость их питать должна бы.

¹¹² Ты хочешь, чтоб я ближе разъяснил?"

       И я: "Не надо. Мыслить безрассудно,

       Что б нужный труд природу утомил".

¹¹⁵ И он опять: "Скажи, мир жил бы скудно,

       Не будь согражданином человек?"

       «Да, — молвил я, — что доказать нетрудно».

¹¹⁸ "А им он был бы, если б не прибег

       Для разных дел к многоразличью званий?

       Нет, если правду ваш мудрец[1228] изрёк".

¹²¹ И, в выводах дойдя до этой грани,

       Он заключил: "Отсюда — испокон

       Различны корни ваших содеяний:[1229]

¹²⁴ В одном родится Ксеркс, в другом — Солон,

       В ином — Мельхиседек, в ином — родитель

       Того, кто пал, на крыльях вознесён.[1230]

¹²⁷ Круговорот природы, впечатлитель

       Мирского воска, свой блюдёт устав,

       Но он не поглядит, где чья обитель.[1231]

¹³⁰ Вот почему ещё в зерне Исав

       Несходен с Яковом,[1232] отец Квирина

       Так низок, что у Марса больше прав.[1233]

¹³³ Рождённая природа заедино

       С рождающими шла бы их путём,

       Когда б не сила божьего почина.[1234]

¹³⁶ Теперь ты к истине стоишь лицом.

       Но чтоб ты знал, как мне с тобой отрадно,

       Хочу, чтоб вывод был тебе плащом.[1235]

¹³⁹ Природа, если к ней судьба нещадна,

       Всегда, как и любой другой посев

       На чуждой почве, смотрит неприглядно;

¹⁴² И если б мир, основы обозрев,

       Внедрённые природой, шёл за нею,

       Он стал бы лучше, в людях преуспев.

¹⁴⁵ Вы тащите к церковному елею

       Такого, кто родился меч нести,[1236]

       А царство отдаёте казнодею[1237];

¹⁴⁸ И так ваш след сбивается с пути".

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

Третье небо — Венера (окончание)

¹ Когда твой Карл, прекрасная Клеменца[1238],

     Мне пролил свет, он, вскрыв мне, как вражда

     Обманет некогда его младенца,[1239]

⁴ Сказал: «Молчи, и пусть кружат года!»

     И я могу сказать лишь, что рыданья

     Ждут тех, кто пожелает вам вреда.

⁷ И жизнь святого этого сиянья

     Опять вернулась к Солнцу,[1240] им полна,

     Как, в мере, им доступной, все созданья.

¹⁰ Вы, чья душа греховна и темна,