Божественная комедия

      Смеялась рдяней, чем обыкновенно.

⁸⁸ Всем сердцем, речью, что во всех одна,

      Создателю свершил я всесожженье[1406]

      За то, что эта милость мне дана;

⁹¹ Ещё в груди не кончилось горенье

      Творимой жертвы, как уже я знал,

      Что господу угодно приношенье;

⁹⁴ Затем что сонм огней так ярко ал

      Предстал мне в двух лучах, что, созерцая:

      "О Гелиос,[1407] как дивно!" — я сказал.

⁹⁷ Как, меньшими и большими мерцая

      Огнями, Млечный Путь светло горит

      Меж остий мира, мудрецов смущая,

¹⁰⁰ Так в недрах Марса, звёздами увит,

       Из двух лучей, слагался знак священный,

       Который в рубежах квадрантов скрыт.[1408]

¹⁰³ Здесь память победила разум бренный;

       Затем что этот крест сверкал Христом

       В красе, ни с чем на свете несравненной.

¹⁰⁶ Но взявший крест свой, чтоб идти с Христом,

       Легко простит мне упущенья речи,

       Узрев тот блеск, пылающий Христом.

¹⁰⁹ Сияньем озарив и ствол, и плечи,

       Стремились пламена,[1409] искрясь сильней

       При прохожденье мимо и при встрече.

¹¹² Так, впрямь и вкривь, то тише, то быстрей,

       Подобные изменчивому рою,

       Крупинки тел, короче и длинней,

¹¹⁵ Плывут в луче, секущем полосою

       Иной раз мрак, который, хоронясь,

       Мы создаём искусною рукою.

¹¹⁸ Как струны арф и скрипок, единясь,

       Звенят отрадным гудом неразымно

       Для тех, кому невнятна в звуках связь,

¹²¹ Так в этих светах, блещущих взаимно,

       Песнь вдоль креста столь дивная текла,

       Что я пленился, хоть не понял гимна.

¹²⁴ Что в нём звучит высокая хвала,

       Я понял, слыша: «Для побед воскресни»,

       Но речь невнятной разуму была.

¹²⁷ Я так влюбился в голос этой песни,

       И так он мной всецело овладел,

       Что я вовек не ведал уз чудесней.

¹³⁰ Мне скажут, что язык мой слишком смел

       И я принизил очи заревые,[1410]

       В которых всем мечтам моим предел;

¹³³ Но взвесивший, что в высоте живые

       Печати всех красот[1411] мощней царят,

       А там я к ним поздней воззрел впервые,[1412]

¹³⁶ Простит мне то, в чём я виниться рад,

       Чтоб быть прощённым, и воздаст мне верой;

       Святой восторг отсюда не изъят,[1413]

¹³⁹ Затем что он все чище с каждой сферой.

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

Пятое небо — Марс (продолжение)

¹ Сочувственная воля, истекая

     Из праведной любви, как из дурной

     И ненасытной истекает злая,

⁴ Прервала пенье лиры неземной,

     Святые струны замиряя властно,

     Настроенные вышнею рукой.

⁷ Возможно ль о благом просить напрасно

     Те сущности, которые, чтоб дать

     Мне попросить, умолкли так согласно?

¹⁰ По праву должен без конца страдать

      Тот, кто, прельщён любовью недостойной,

      Такой любви отринул благодать.

¹³ Как в воздухе прозрачном ночи знойной

      Скользнёт внезапный пламень иногда

      И заставляет дрогнуть взор спокойный,

¹⁶ Как будто передвинулась звезда,

      Хоть там, где вспыхнул он, светил держава

      Цела, а сам он гаснет без следа, —

¹⁹ Так от плеча, простёршегося вправо,

      Скользнула вниз, вдоль по кресту нисшед,

      Одна из звёзд,[1414] чья там блистает слава.

²² И с ленты не сорвался самоцвет,

      А в полосе луча промчался, светел,

      Как блещущий за алебастром свет;

²⁵ Так дух Анхиза страстно сына встретил,

      В чём высшая нас уверяет муза,

      Когда его в Элисии заметил.[1415]

²⁸ "О sanguis meus, о superinfusa

      Gratia Dei, sicut tibi cui

      Bis unquam coeli ianua reclusa?"[1416]

³¹ Так этот свет; внимательно к нему я

      Возвёл глаза; потом возвёл к моей

      Владычице, и здесь, и там ликуя:

³⁴ Столь радостен был блеск её очей,

      Что мне казалось — благодати Рая

      Моим очам нельзя познать полней.

³⁷ А дух, мой слух и зренье услаждая,

      Продолжил речь, но смысл был так глубок,

      Что я ему внимал, не понимая.

⁴⁰ Он не нарочно мглой себя облёк,

      А поневоле: взлёт его суждений

      Для цели смертных слишком был высок.

⁴³ Когда же лук столь жарких изъявлений

      Был вновь ослаблен, так что речь во всём

      Сошла до нашей умственной мишени,

⁴⁶ То сразу же я различил потом:

      "Благословен в трёх лицах совершенный,

      Столь милостивый в семени моем!"

⁴⁹ И дальше: "Голод[1417] давний и блаженный,

      Той книгою великой[1418] данный мне,

      Где белое и чёрное нетленны,

⁵² Ты в этом, сын мой, утолил огне,

      Где говорю я, и да восхвалится

      Та, что тебя возносит к вышине!

⁵⁵ Ты веруешь, что мысль твоя стремится

      Ко мне из Первой[1419] так, как пять иль шесть

      Из единицы ведомой лучится;[1420]

⁵⁸ И ты вопрос не хочешь произнесть,

      Кто я, который больше, чем вся стая

      Счастливых духов, рад тебя обресть.

⁶¹ Ты в этой вере прав: здесь обитая,

      Большой и малый в Зеркало[1421] глядят,

      Где видима заране мысль любая.

⁶⁴ Но чтоб любви, которой я объят,

      Бессонно зрящий, и всегда взволнован,

      Как сладкой жаждой, не было преград,

⁶⁷ Пусть голос твой, уверен, смел, нескован,

      Мне явит волю, явит мне вопрос,

      Которому ответ предуготован!"

⁷⁰ Тогда я к Беатриче взор вознёс;

      Та, слыша мысль, улыбкой отвечала,

      И, окрылённый, мой порыв возрос.

⁷³ Я начал так: "Вы — те, кому предстало

      Всеравенство[1422]; меж чувством и умом

      Для вас неравновесия не стало;

⁷⁶ Затем что в Солнце, светом и теплом

      Вас озарившем и согревшем, оба[1423]

      Вне всех подобий в равенстве своём.

⁷⁹ Но мысль и воля[1424] в смертных жертвах гроба,

      Чему ясна причина вам одним,