Брак у народов Западной и Южной Европы

По дороге в церковь происходили и другие «происшествия», например попытка невесты убежать. Девушка, которая предпринимала все старания, чтобы выйти замуж, готовила себя к семейной жизни и, наконец, просто была влюблена в своего избранника, должна была во имя «хорошего тона», «доброго имени», «примерного поведения» выказывать всяческое недовольство предстоящим браком. В Сен-Реми (юг Франции) она убегала в тот момент, когда отец давал согласие на брак, в Эльзасе — в день подписания контракта. Но чаще всего это происходило в день свадьбы — или из дома, или по дороге в церковь, или же по возвращении из церкви к своему новому жилищу. В горных районах она удирала на лошади. Гарсон д’онёр вынужден был ловить ее. Иногда и подружки невесты присоединялись к ней. Мэру и кюре порою приходилось долго ждать, пока происходила эта игра в «принудительный» брак. Чем яростнее невеста оказывала сопротивление, тем большую славу добродетельной девушки она приобретала.^{720}

Во времена Великой французской революции в пылу борьбы нового революционного мировоззрения и прежнего церковного был создан необычный до того периода свадебный обряд — красочная церемония заключения гражданского брака в мэрии, сопровождавшаяся музыкой, балами, развлечениями. Однако в народную жизнь этот обряд не внедрился, и в последующие времена поход в мэрию был необходимым, но довольно скучным актом.^{721}

В отличие от гражданского брака церковные обряды бракосочетания пронизаны элементами дохристианских верований, которыми народ подкреплял, усиливал значение религиозного акта. Соблюдались приемы предсказательного характера, среди них — символическая борьба за власть в семье и всевозможные приметы. Собравшиеся в церкви с пристрастием наблюдали за деталями поведения молодых: муж наступает коленом на передник, шлейф или вуаль жены — он будет главенствовать, жена не позволяет мужу надеть кольцо ниже второй фаланги пальца и сама продевает его на третью фалангу — она будет хозяйкой в доме; тот будет главенствовать в доме, кому достался больший край вуали, растягиваемой над головами брачащихся.^{722}

В церковный ритуал вошел органически и такой традиционный обряд, как совместное принятие пищи — один из знаков соединения: освящали хлеб (или пирог), кусочки которого потом раздавали всем присутствовавшим. Иногда на паперти устанавливали стол с хлебом и вином, которые молодоженам следовало отведать (в местностях Бос, Иль-де-Франс, Бургонь). Случалось, подавали «бульон невесты» — приправленный специями напиток, глоток которого отпивала новобрачная, а потом все присутствующие.

Иногда молодоженам обрядовую пищу подносили перед выходом из дома в церковь или в мэрию: например, в Морване (Центральный массив) им давали овсяную лепешку, в Эльзасе — суп из одной ложки. Бывало, и всем приглашенным перед входом в церковь доставалось съестное, хотя бы в символической форме — им раздавали драже (в Верхних Альпах). В некоторых местностях соседи подносили направлявшимся в церковь жениху и невесте ликер, который они должны были выпить из одного стакана, и грецкие орехи, символизировавшие единение супругов наподобие двух половинок скорлупы ореха.^{723}

Молодых при выходе из церкви (так же как и при прибытии в тот дом, где они будут жить) осыпали зерном, орехами, драже, мелкими монетами. Нередко и сами молодожены осыпали собравшихся возле церкви зрителей.

Во время шествия из церкви устраивались всевозможные состязания — скачки, бег. Победитель получал от новобрачной приз — подвязку (намек на древнейший смысл этих состязаний — за право обладать новобрачной), перчатки, шейный платок, ленты. На Корсике скачки сохранялись почти до наших дней; победитель получал оливковую ветвь, украшенную лентами и веретенами, и передавал ее новобрачной.^{724}

Во многих местностях по возвращении из церкви производили обход сакральных мест: пили воду из почитаемого источника, проходили под естественной аркой из сросшихся деревьев в лесу, танцевали вокруг дерева, посаженного накануне перед домом молодых. В местности Мэн украшенным деревом — «маем» — загораживали вход в дом новобрачных, и молодой супруг должен был вырвать его из земли.^{725} Этим действиям, имеющим магическое значение, можно дать несколько объяснений: поиск благополучия путем приобщения к местным святыням, переход под естественной аркой в новое состояние, семантическая связь брака как акта, направленного на продолжение рода, с проточной водой, свежей зеленью, т. е. с живительными силами природы.

Если девушка переселялась в другую деревню, то все обряды, которые совершались по возвращении из церкви, происходили в доме ее родителей, а в доме мужа — в значительно сокращенном варианте. Если муж-примак поселялся на ферме своего тестя, то происходили специальные обряды включения его в новую семью.