Брак у народов Западной и Южной Европы

Кульминационный момент свадебного пира составлял торжественный вынос подносов с огромными пирогами (gâteau или gâteau de noces), об изготовлении которых заботились обе пары крестных родителей. Ловкие молодые люди ухитрялись танцевать между столами, подняв высоко над головой подносы. Куски пирогов раздавали всем присутствовавшим и отсылали на дом тем близким людям, которые не смогли прибыть на праздник.^{727} Перед молодой ставили корзину, кастрюлю. Когда невеста подымала крышку, оттуда вылетали птицы, чаще всего голуби, которых она пыталась поймать. Возможно, в этом акте (со временем он превратился просто в шутку) голубь являлся символом любви и брака. Вместе с тем в фольклоре сохраняется намек на борьбу двух коллективов (один терял своего члена, другой его приобретал), которую выражают многие свадебные ритуалы. Например, в застольной песне, исполнявшейся в области Анжу, есть такие слова: «Охраняйте вашу голубку, мадам новобрачная, в дом вошел похититель, который хочет ее схватить».^{728}

За пиром следовал бал с танцами. В центре внимания всего свадебного обряда была невеста-новобрачная. Она же открывала бал, танцуя либо со своим мужем, либо с одним из родителей, с почетным другом жениха или с победителем на состязаниях — вариаций по всей стране было множество. Иногда молодая должна была пройти тур танца с каждым мужчиной и разрешить поцеловать себя. А бывало и так, что она не танцевала со своим мужем или вообще не принимала участия в танцах.

На балу, так же как и во время пира, не было недостатка во всевозможных шутках и розыгрышах, имевших эротический смысл: били посуду и по количеству осколков пытались предсказать, сколько детей будет в семье; дарили молодым куклу в колыбели, детские игрушки, пеленки, устраивали пародию на крестины (например, в Лотарингии). Фривольные шутки, порою весьма грубого характера, постоянно слышались на свадебном празднике. Известно, что эсхрология — ритуальное сквернословие — искони связана с магией плодородия. Иногда на свадебное празднество являлись ряженые. В Бургони среди них была маска козы. Был принят травестизм.

Особенно веселье разгоралось, когда удавалось похитить подвязку и туфлю новобрачной, устроить шутливый аукцион этих вещей, завладеть невестиным венком, который иногда снимали с головы девушки в начале пира и вешали на стену над ее местом. Гарсон д’онёр должен был следить за венком, а заодно и за своей шляпой, которую тоже могли утащить проворные подружки невесты.

Новобрачная во всех этих игрищах представляется своего рода сакральным существом; все присутствующие старались завладеть кусочком ее подвязки, венка или платья. Для того чтобы удовлетворить всех желающих, к ее платью пришивали длинные ленты, которые можно было резать на части.^{729}

Праздник заканчивался поднесением подарков. Перед новобрачными ставили блюдо, на которое свадебные гости клали дары — разные предметы и деньги, за что их оделяли на прощание вином. Молодые сами одаривали своих гостей по ходу свадьбы, в том числе и съестным — хлебом, пирогами, драже.^{730}

Отправление к месту первой брачной ночи совершалось по-разному: иногда молодые супруги скрытно покидали праздник, и место их уединения свадебные гости не знали, а порою их провожали с шумом и пением. На Корсике открыто с шутливыми песнями вели новобрачную. В Дофине перед домом новобрачных разводили костры, которые назывались «кострами Жана» (Johanée, Jouanée). Это свидетельствует о прямой связи с обрядами дня св. Иоанна (24 июня), в которых сконцентрировались поверья о многофункциональных магических свойствах огня.^{731}

Венок с головы снимали друзья или подружки, раздевали же невесту женщины. Но это явно поздний обычай. Гораздо древнее правило, по которому новобрачную уводил в спальню гарсон д’онёр, в то время как женщины разыскивали ее мужа и приводили туда же.

Прощальные песни, с которыми гости покидали свадебный праздник, имели прямое отношение к происходящему:

Прощай, молодая женушка, мы уходим.
Через девять месяцев мы вернемся.
Через девять месяцев или через год
Мы тебе принесем колыбель.^{732}

Снятие венка, развязывание пояса, как и практически все моменты свадьбы, сопровождались специальными песнями.

Девушки прощались с бывшей подругой, уходящей от них к общество людей с иным социальным статусом, и намекали на ее новые обязанности:

Вы не пойдете больше на бал,
Мадам — молодая жена,
Вы будете хранить дом,
Качая младенца.

Прощай, чудесный замок
Девичьей свободы!
Прощай, свобода,
И нечего об этом толковать.^{733}