Брак у народов Западной и Южной Европы

Несколько иначе обстояло дело с «уличным знакомством». Юная горожанка из «приличного общества» Кордовы или Мурсии прогуливалась вечерами по улицам родного города, непременно в сопровождении другой женщины. Кокетливо поглядывая на встречных мужчин, она тем не менее с негодованием отвергала всякую попытку заговорить с ней. Молодой человек, на которого она произвела впечатление, должен был молча идти следом до ее дома и прохаживаться возле него в надежде, что она своим появлением в окне или выходом на балкон разрешит ему начать ухаживание.^{556} Иное дело какой-нибудь галисийский рыбачий поселок или валенсийское селение, где такие «уличные» разговоры отнюдь не возбранялись, хотя и здесь обычно соблюдались определенные правила: девушка не покидала свою группу (подруг или родственников), а лишь шла с краю или в некотором отдалении от нее, как, впрочем, и от своего собеседника, не смевшего приближаться.^{557}

Рис. 5. Новобрачная (Португалия).

Рис. 6. Новобрачные из земли Вюртемберг (Германия).

Рис. 7. Одевание невесты (Венгрия).

Рис. 8. Сундук для приданого (Франция).

В ряде случаев ухаживание исключало предварительный выбор со стороны девушки, а, напротив, предусматривало его как конечную цель. На острове Ивиса группа молодых людей, имевших виды на какую-либо девушку, приходила к ее отцу и просила назначить время для фестейжа. Если отец соглашался, он выделял по своему разумению один-два дня для посещений женихов и заранее ограничивал время их пребывания в доме (в зависимости от количества претендентов). В условленные дни по вечерам в одиночку и группами, распевая песни и наигрывая на музыкальных инструментах, к дому девушки сходились парни, намеренные оспаривать ее симпатии. «Прием» в зависимости от погоды происходил или во дворе (или на кухне) при обязательном присутствии отца девушки. Сидя в углу или у очага в праздничном наряде, она вела беседу поочередно с каждым из соискателей, тогда как остальные ждали своей очереди, примостившись вдоль стен и болтая между собой. Порою вечер проходил под музыку флейты и барабана, разговоры время от времени прерывались для танцев. Молодые люди ревностно следили за тем, чтобы никто из них не задержался возле девушки ни на миг дольше, чем остальные, в противном случае нахала оттаскивали силой и конфликт мог окончиться дракой, а то и убийством. Девица не должна была отдавать видимого предпочтения никому из женихов, пока не сделает окончательного выбора (означавшего и конец сборищ). Однако до этого момента могли пройти месяцы и даже годы.^{558}

Эта любопытная форма ухаживания находит аналогии и в других местах, например в Астурии, где она, разумеется, имела свои особенности. Так, свой приход (а равно и уход) парень возвещал здесь оглушительным воплем «ijujú!» (по мнению некоторых авторов, древним боевым кличем). Прежде чем впустить женихов, девушка вела с ними обусловленный обычаем диалог через дверь, соглашаясь открыть ее лишь после таких, например, уговоров и комплиментов: «Ты, должно быть, не хочешь показать свою красоту, чтобы луна и звезды не скрылись, увидев ее?» (при ухаживании предпочитались стихотворные импровизации).^{559} Как и на острове Ивиса, с момента выбора девицей жениха ее дом закрывался для всех остальных претендентов, хотя иногда их поползновения на этом не прекращались и уже избранному жениху приходилось пробиваться к свадьбе «сквозь строй ножей и пистолетов».^{560}

В других случаях «коллективное ухаживание» осуществлялось в индивидуальной форме: на севере страны молодой горец-пастух, находясь в доме девушки, оставлял у наружной двери свой посох, что означало недвусмысленное требование к другим парням не входить, пока он остается внутри.^{561}

В большинстве случаев выбор, сделанный девушкой, имел значение предварительного условия для собственно новьясго, которое по сути дела лишь после этого и начиналось, а «субъект» и «объект» его отныне получали наименование новьос (novios), т. е. жених (novio) и невеста (novia).

Местные традиции обусловили поддержание многих несходных между собой, а зачастую просто курьезных моделей поведения новьос. Там, где обязанностью жениха были ежевечерние многочасовые разговоры с невестой через специальную решетку на окне ее комнаты (он — снаружи, она — внутри), ее семья — если комната девушки находилась не на первом этаже — договаривалась с живущим внизу соседом об использовании его комнаты. В противном случае жениху приходилось кричать вверх через два или три этажа. Как утверждал английский автор, господство таких порядков (до 20—30-х годов XX в.) препятствовало, в частности, строительству высоких домов в городах юга, поскольку никто не стал бы снимать квартиру наверху, чтобы не рисковать замужеством своей дочери.^{562}