Брак у народов Западной и Южной Европы

Званые на свадьбу гости сходились незадолго до венчальной церемонии к дому того из новьос, чьей семьей они были приглашены. У горцев Сантандера, к примеру, родных и друзей жениха, собиравшихся во дворе его украшенного по случаю торжества розами и тимьяном дома, поили без ограничения вином под звуки волынок; тем временем кто-нибудь уже спешил в церковь звонить в колокола. В некоторых селениях Астурии к дому невесты сходились девушки со всей округи в белоснежных нарядах, с бубнами в руках.^{605}

В назначенное время партия жениха отправлялась за невестой. Друг жениха стучал в дверь ее дома, что было сигналом для выхода невесты с ее окружением, и обе группы шли к церкви. Значительно реже новьос и их свиты встречались на площади, по дороге к храму; в городе встречу могли назначить непосредственно у дверей церкви.

В свадебной процессии в одних случаях участвовали все многочисленные гости с обеих сторон, в других же случаях существовали труднообъяснимые ограничения относительно определенных лиц (например, родителей, матери невесты, незамужних девиц, или, напротив, женатых людей и т. д.). Во главе шествия выступали волынщик (у галисийцев), «аббат дураков» (у каталонцев), священник и другие, но чаще всего невеста или жених с ближайшим окружением. Обычно новьос могли приблизиться друг к другу лишь у церковных ворот, перед самым началом венчания, а до этого от дома невесты к церкви они двигались хотя и в одной процессии, но порознь. Шествие на этом отрезке пути во многих селениях организовывалось по принципу разделения полов, так что жених, его друг и падрино возглавляли мужскую группу, а невеста с подругой и мадрина — женскую (обе группы обычно следовали одна за другой, но в Саламанке, например, они двигались двумя длинными параллельными вереницами).

На обратном пути порядок мог сохраниться прежним, но кое-где он намеренно изменялся: на смену разделения полов приходило смешение: там, где в церковь первой шла женская группа, теперь она уступала свое место мужской и т. д. В Каталонии на церемонию бракосочетания каждого из новьос сопровождали его родители, а обратно — родители только что обретенного супруга. Свадебная процессия часто шествовала под музыку и пение; в Лагартере ее сопровождал многочисленный хор и струнный (гитары и бандурильи) оркестр, составленный из парней селения. Нередко хоровое пение сопровождало все этапы свадебного цикла. В песнях комментировались действия его участников и даже те чувства, которые, как предполагается, они должны были испытывать. В Галисии невеста в определенные моменты вступала с «сольной партией».^{606}

Широко известен обычай запускать ракеты и стрелять из ружей по пути следования свадебной процессии. В Арагоне собравшаяся у церкви толпа приветствовала ружейным салютом утвердительный ответ вступающих в брак на вопрос священника об их желании стать супругами. Но особенно усиливались шум и всеобщее ликование по окончании церемонии, на пути из храма. Новобрачных осаждали жаждущие их поздравить, гремели аплодисменты и здравицы в их честь, звучали свадебные песни; молодых людей осыпали зерном и горохом (в Андалусии) или конфетами (в Каталонии), причем порою делали это даже в церкви, не дожидаясь конца церемонии венчания. В Эстремадуре «обстрелу» пригоршнями зерна подвергалась одна лишь новобрачная. По завершении церковного обряда в толпу гостей и зрителей, к радости ребятишек, бросали засахаренный миндаль. Ненасытная детвора не отставала и от уже двинувшейся процессии, вымогая любимое лакомство криками: «Бросайте, бросайте еще, иначе помрет ваша молодая!»^{607} Кое-где шествие на обратном пути вновь разделялось на «невестину» и «женихову» группы, каждая из которых отправлялась в дом «противоположной» партии с поздравлениями.

Интересно, что в некоторых местах бытовал обычай своеобразного дублирования официального обряда: перед его началом у церковных дверей посаженые родители надевали на будущих супругов ярмо, публично их таким образом соединяя. Известны селения, где вся официальная церемония проходила на церковной паперти. В одном из местечек Каталонии жениху полагалось находиться снаружи, а невесте — внутри церкви.^{608}