Будапештская весна

— Не куксись! Никто тебя не обижает. Я ведь не ругаю тебя, а просто говорю. Словом, мы с мамой все равно любим тебя, но скоро ты пойдешь в школу, где будешь находиться среди незнакомых людей, а не с родителями. И тебе нужно подумать о том, что с тобой будет, если ты не изменишься. В конце концов, ты ведь не один живешь на свете!.. Не играй с губкой и слушай меня!.. Представь, какая у всех нас будет жизнь, если ты станешь послушным, добрым, скромным, милым мальчиком! Мы тогда будем отпускать тебя гулять, кататься на санках, в кино, в кукольный театр! Пойми, мы с мамой тоже еще не старики. И как нам тогда будет хорошо! Поверь, что у нас не будет большей радости, чем… А сейчас… У нас нет ни минуты покоя! Нам стыдно встречаться со знакомыми! Ты ведь даже не здороваешься с ними, а только стоишь как истукан и смотришь им в лицо. Ну, что это такое?.. Не говори сейчас мне ничего. Иди спокойно в свою комнату и хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал…

Казалось, Марци был потрясен. Он не заплакал, но и ничего не ответил. Побродив возле ванной, он с задумчивым видом пошел по коридору.

— Смотри-ка, — подмигнул я Аги, — сейчас что-то будет.

И действительно, на несколько минут в детской воцарилась тишина, а потом разразилась настоящая буря. Из-за двери слышались страшный шум, стук и крики. Казалось, сам громовержец Зевс разгневался на грешную землю.

А дело было так. Ютка делала уроки. Марци, придя к ней, потребовал, чтобы она прочитала ему все семьдесят семь венгерских народных сказок. Ютка отказывалась, говоря, что сейчас ей некогда, но Марци вырвал у нее тетрадку и заорал:

— Прочитай мне сказку! Не одна же ты на свете!

Так-то подействовали на него мои уговоры…

И вновь начались бесконечные споры. Я утверждал, что нужно набраться терпения, что ничего страшного с ребенком не происходит, что виной всему женская непоследовательность…

Аги горько смеялась, так как, по ее мнению, Марци вообще не поддавался воспитанию. К тому же, говорила она, Марци полностью унаследовал мой характер: он везде готов перевернуть все вверх дном, он так же, как и я, шумлив, жаден, неудержим в своих поступках, и уж если меня не удалось перевоспитать за тридцать четыре года, то…

Марци же тем временем подбрасывал все новый и новый материал для нашего спора. Не проходило дня, чтобы он чего-нибудь не выкинул.

Однажды он привел домой поиграть маленькую девочку из садика, коротко бросив, что мама девочки разрешила ей пойти с ним. Недоброе мы заподозрили только в девять вечера, так как родители девочки почему-то все не шли за ней.

После долгих поисков и многочисленных телефонных звонков удалось наконец-то связаться с матерью девочки. Женщина плакала в трубку и жаловалась, что она уже обзвонила почти весь город в поисках дочери, которую (это удалось выяснить в ходе «очной ставки») Марци увел обманом.

Однако, как настоящий донжуан, Марци оказался неисправим: каждую неделю он приводил домой все новых и новых девочек, представляя их нам как своих будущих невест. Наконец он вроде бы остановился на девочке по имени Агика, обосновав свое увлечение не в последнюю очередь тем, что у родителей Агики есть собственный автомобиль, в котором девочка время от времени катает своих друзей. В большинстве случаев выгода и чувства у Марци сливались воедино. И хотя мы, взрослые, это осуждали, Марци этим еще и похвалялся.

Однажды утром Марци проснулся в слезах, объяснив, что ему приснился страшный сон, будто все мы (Аги, я, бабушка, Ютка и даже собака Шаму, живущая в саду) умерли. Мы с Аги были поражены его рассказом и решили, что он все же ласковый ребенок. Мы утешили его, попросили не плакать, так как все живы и здоровы.

— Не плачь, маленький, вот мы все здесь!

— Нет, я буду плакать! Если вы все умрете, кто мне на завтрак будет давать хлеб со смальцем и чесноком?

А после дня рождения Ютки, которая пригласила к себе на праздник пять школьных подруг, Марци тоном, не терпящим возражений, заявил, что и он пригласил на субботу всех своих товарищей из садика, всю группу в тридцать четыре человека…

Однако более серьезный инцидент произошел с Кати, соседской девочкой, которая была всего на год старше Марци. Она была ему верным товарищем, скромной и предупредительной в совместных играх, летом в саду, а зимой в комнате.

Однажды я приехал домой на велосипеде. Втаскивая машину в дом, я бросил ключ от садовой калитки детям, попросив запереть ее за мной. Сначала закрыть калитку попытался сам Марци, а когда у него не получилось, я попросил об этом Кати. Девочке удалось повернуть ключ, но это так возмутило Марци, что, когда Кати захотела войти в дом, он грубо оттолкнул ее от двери и заявил:

— Уходи из чужого дома!

Когда он немного остыл, я сказал ему, что он до тех пор не будет играть с Кати и даже не выйдет в сад, пока не попросит у нее прощения.