Будапештская весна

Между тем пиво было выпито. Выпили и крюшон. Потом где-то в шкафу нашлась бутылка ликера. Турчани на балконе разговаривал с моим братом Габи. Ночь была теплая и душная. В небе светила полная луна, а со стороны пруда доносилось кваканье лягушек. У жены Завадски разболелась голова, и она пошла домой спать, но муж ее остался у нас.

Затем опять начали играть. На этот раз играли так: кто-то называл хорошо известное имя или фамилию, и в них нужно было так изменить гласные, чтобы слова приобрели совершенно другое значение. От этой игры перешли к другой, тоже связанной с фамилиями, только более трудной и головоломной.

— Я голодна! — вдруг закричала Беби, откинувшись на спинку дивана. — Покормите же гостей!

Покормить было бы можно, если бы в доме что-нибудь было. Мама обшарила всю кладовку, но в ней не нашлось даже маленького кусочка сливочного масла. Нашли только хлеб да немного жира, в котором уже жарили мясо.

— Ну что вам дать? Дать хлеба с жиром?!

— Фу, — скорчила гримасу Беби. — Что вы жалеете свое паршивое варенье? Завтра же я пришлю вам вместо него в любом количестве клубничного или малинового… — Проговорив это, она устремилась в детскую. Схватив там три банки, Беби вернулась в холл, на ходу развязывая шпагат.

Уже давно пошел двенадцатый час, но меня забыли отправить спать. И хотя я уже клевал носом, но не уходил, чувствуя, что сейчас здесь свершается что-то непоправимое. Я заглянул в прихожую, где начинались владения тетушки Розы. Мне хотелось разбудить ее или же, напротив, заткнуть ей уши, чтобы она случайно не услышала, как громят ложки о банки. Но я уже был в состоянии полузабытья.

Все остальные были весьма довольны. Мои родители радовались тому, что хоть чем-то могут угостить своих гостей, а те вовсю уплетали ложками абрикосовое варенье, так как после довольно скромного ужина прошло уже немало времени. И лишь один Турчи, добрый седовласый Турчи, сначала сокрушенно покачал головой, а потом тоже принялся за еду. Он намазал на кусок хлеба столько варенья, что оно, казалось, вот-вот сползет с куска, и Турчани ничего не оставалось, как поправить варенье пальцем. Все ели с большим аппетитом, а потом опять принялись за ликер.

Остальное я помню совсем плохо. Петшауер и Беби о чем-то заспорили, да так, что фехтовальщик разозлился и хотел было уйти домой, но его вернули из прихожей.

— Напрасно прыгаете! Все равно вы останетесь всего лишь грязным торговцем! — не унималась Беби.

— Я? Торговцем? Я только тогда вам нужен, когда требуется моя помощь!

Между ними была довольно странная любовь: они постоянно ругались или спорили друг с другом. Беби была антисемиткой, и среди евреев ее интересовали только мужчины. А происхождение у Петшауера было, так сказать, его больным местом. Ему постоянно казалось, будто его преследуют, желают ему смерти, хотя он и был олимпийским чемпионом по фехтованию.

Беби, чтобы хоть как-то досадить Петшауеру, на его глазах начала ухаживать за Завадски. Тенор был крупным и очень красивым мужчиной, но скромным и даже застенчивым. Своими развязными манерами Беби буквально обескуражила его, и он совсем растерялся. Чтобы хоть как-то отвязаться от нее, он опять сел за рояль и заиграл, но только очень тихо, чтобы не разбудить жену, спавшую за стеной. Отец и Турчани вышли поговорить на балкон.

Турчани всегда разговаривал тихо. Сейчас он говорил о том, что хотел бы написать большое стихотворение о судьбе Венгрии, о судьбе маленькой многострадальной страны. Спустя несколько минут Турчани вошел в комнату, а отец один остался на темном балконе шестого этажа. Отсюда хорошо просматривалась пустынная улица, тускло освещенная фонарями, вокруг которых роились тучи комаров. Огромный жилой дом, накалившийся за день на солнце, будто печка, излучал тепло. Откуда-то донеслись одинокие шаги, но скоро и они смолкли вдали. На стене противоположного дома мелом были нарисованы футбольные ворота. В полутьме вырисовывалась громада табачной фабрики.

Звуки рояля доносились и на балкон, хотя самой песни слышно не было. Отец, видимо, думал о завтрашних делах: утром ему предстояло завезти в газету «Напло» очередную статью или стихотворение, потом переговорить с адвокатом о продлении срока кредита, затем попросить в издательстве выписать ему аванс за будущую книгу. Нужно было также подумать о том, как и куда отослать детей на летние каникулы, потом написать письмо Шоу относительно издания «Всемирной истории юмора», ответить на многочисленную корреспонденцию, зайти к электромонтеру… Кроме того, надо было многое купить: воротнички, чернила для авторучки, аквариум для рыбок, камни для зажигалок… И еще… Но тут он отогнал от себя все эти мысли.

Каким звездным в ту ночь было небо! Воздух казался таким чистым. Даже самая далекая звездочка была хорошо видна. Отец залюбовался ночным звездным небом.