Будущее ностальгии

Набоков, подобно вездесущему агенту КГБ из его последнего романа, считал, что подложные паспорта хороши только в детективных романах, но вовсе не в реальной жизни. «Искусство писателя — вот его подлинный паспорт», — писал он в книге «Твердые мнения» («Strong Opinions»)[693]. Набоков создал свою воображаемую родину, лабиринт текста, где он одновременно является пугающим Минотавром, героем-освободителем и его покинутой возлюбленной Ариадной.

Любовное томление под маскировкой

Ностальгия сродни безответной любви, с той только разницей, что невозможно до конца идентифицировать потерянного возлюбленного. Происходит ли возлюбленная иммигранта из его родной страны? Говорит ли она на его родном языке или на иностранном языке с извечным акцентом?

В ранних произведениях Набокова есть три типа женщин: первая любовь, которая остается в России, верная подруга или жена, которая обычно остается за кулисами и таинственная «другая женщина», эмигрантская femme fatale, чья не уступающая Протею изменчивость ставит под угрозу стабильность более или менее успешно устроившегося писателя-эмигранта. С ее появлением изгнание обретает опасные черты, граничащие с безумием или гибелью. Роковая женщина, стоящая в центре сюжетов большинства из ранних романов и рассказов Набокова, как правило, становится причиной чьей-то смерти или рокового пересечения границы. Среди таких аватаров женского пола — Соня из романа «Подвиг», с ее обрезанными волосами и угрюмым недовольством, а также — Нина из рассказа «Весна в Фиальте», которая целует незнакомцев «с откровенной пылкостью давней дружбы <…> всем ртом», а другая Нина в книге «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», дама дурного вкуса, которая доводит своего отчаянного возлюбленного до смертного одра. Последняя Нина глубоко связана с лингвистическими играми Набокова и эмигрантской мимикрией.

Первый англоязычный роман Набокова «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» — история фатального влечения и гибели русско-английского писателя Себастьяна Найта, рассказанная его русским сводным братом В. В романе речь идет о смерти автора в широком смысле слова, но Набоков смущает читателя национальностью умершего автора. История смерти наполовину английского писателя Себастьяна Найта знаменует рождение нового автора — англоязычного писателя Владимира Набокова и смерть его русской эмигрантской личности-псевдонима Владимира Сирина.

У Себастьяна Найта в жизни было две любви — Клэр Бишоп, его давняя подруга и тихая муза, и таинственная русская женщина, которая не ответила на его чувства, разрушив его жизнь и литературу. В. отправляется на поиски по следам дамы, которая меняет имена так же легко, как переодевается. Нина Речная и Елена фон Граун, которые похожи на псевдоаристократок, кажутся вероятными кандидатами. Дожидаясь вечно неуловимой Елены у нее дома, В. встречает ее подругу и наперсницу, некую госпожу Лесерф, которая поражает русского детектива своим кристально чистым французским, бледно-прозрачной кожей и потрясающими темными волосами. Она делает В. комплимент, говоря, что он больше похож на англичанина, чем на русского.

Чем дольше Елена задерживается, тем больше привлекает В. ее компаньонка, хотя он считает ее «слишком французской» и несколько вульгарной, с ее любовью к радио и другим современным гаджетам. В тот момент, когда он ловит себя на том, что мечтает заняться с ней любовью, у него постепенно возникает странное подозрение. Находясь в обществе другого русского, В. решает сыграть с ней шутку. Он говорит о ней по-русски, на языке, которого она, как утверждает, не понимает:

«А у ней на шейке паук, — тихо сказал я, по-русски.

Рука ее взметнулась к шее, она повернулась на каблуках.

Што? — спросил тугодум-землячок, взглядывая на меня. Затем он посмотрел на мадам, неуверенно ухмыльнулся и закопался в часы.

J'ai quelque chose dans le cou… Я чувствую, у меня что-то сидит на шее, — сказала мадам Лесерф.

Я, собственно, как раз говорил этому русскому господину, что, по-моему, у вас на шее паук, — произнес я. — Но я ошибся, то была игра света»[694].