Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

Наконец, собрали семьдесят товарных вагонов, в них сами бывшие зэки сколотили трёхъярусные нары, в полу прорезали дырки в качестве туалета, и в начале августа поезд за номером 505 («пятьсот весёлый» — так называли тогда эти поезда) отправился в путь.

Прощайте, прощайте, наш путь предельно чист,
нас ждёт весёлый поезд, и два венка терновых,
и два звонка медовых, и грустный машинист —
товарищ Надежда по фамилии Чернова.

Ни прибыли, ни убыли не будем мы считать —

не надо, не надо, чтоб становилось тошно!
Мы успели всяких книжек сорок тысяч прочитать
и узнали, что к чему и что почём, и очень точно.

16

10 сентября «пятьсот весёлый» прибыл в Москву, на Курский вокзал. Четверо суток болтался на вокзале Василий Киквадзе, а на пятые всё-таки сумел сесть на поезд до Тбилиси.

Прямо с вокзала направился к тёте Федосье, жившей на улице Мачабели, 9. Нерадостной была встреча. Тётя рассказала Васе о гибели его отца и обоих братьев, Георгия и Константина. Слёзы, слёзы… Сколько их уже выплакано, сколько ещё нужно выплакать, чтобы отпустила эта невыносимая боль?

…А слёз никаких и не хватит, чтоб горечь утрат оплатить.

Через несколько дней Василий с тётей Федосьей и дядей Епифаном поехали в Батуми на могилу Макрине. Стоя у могилы матери, Василий вспоминал её нежный взгляд, ласковые руки, её любовь…

В тот же день вернулись домой, прямо с кладбища, даже не повидали родной Васин Батуми, где он не был столько лет.

Тбилиси был режимным городом, и о прописке в нём нечего было и думать. Жить разрешалось за сто километров от столицы, и Василий отправился в Рустави, где устроился на металлургический комбинат.

Как-то летом 1948 года он встретился с вдовой своего старого друга Стёпы Майсурадзе, тоже недавно вернувшейся после десятилетнего заключения. Вспоминали Стёпу, она рассказывала, как была счастлива с ним. Потом сказала, что Берия представил проект о пожизненной ссылке для всех вернувшихся из лагерей. Говорила и о вновь начавшихся арестах:

— Надо бежать, только куда?..

Бежать было некуда, оставалось просто ждать нового ареста.

Но до того как он произошёл, Василий Максимович успел ещё схоронить своего племянника Кукулю, который после смерти матери и ареста отца, Николая Степановича Окуджава, остался круглым сиротой, однако сумел выучиться на инженера и устроиться на работу в угольную шахту в Ткибули. В сентябре 1948 года на шахте случилась авария, и Кукуля Окуджава погиб, спасая шахтёров. Похоронили его в родном Кутаиси.

^{Николай Николаевич Окуджава (Кукуля)}

А 21 апреля 1949 года Василия по телефону вызвал к себе начальник. В кабинете его уже ждали… Недолго пришлось Василию Киквадзе побыть на свободе, всего два года. 10 августа в управлении тюрьмы ему объявили постановление Особого совещания, в котором было сказано: «За участие в террористической контрреволюционной троцкистской организации Киквадзе В. М. рождения 1905 г. приговорён к пожизненной ссылке в отдаленных местах Севера».

Василий Максимович отказался подписывать эту бумагу.

Попрощаться пришла его единственная, его любимая родная тётя Федосья. Она сгорбилась, постарела, он с трудом узнал её в толпе, стоящей у решётки. Прощались навсегда…

17

Снова эшелон в семьдесят товарных вагонов через всю страну, только обратно. Красноярская тюрьма была переполнена. Отсюда шло распределение по всему Красноярскому краю. Можно было даже самому выбрать место для отбывания ссылки. Василий выбрал, конечно же, Дудинку, где все и всё было ему знакомо.

Теперь он не заключённый, а ссыльный, то есть почти свободный — ходи себе по Дудинке куда вздумается, только покидать её не смей и не забывай отмечаться раз в неделю. Правда, срок теперь пожизненный, и надо свыкаться с мыслью, что это навсегда.

В управлении Дудинского порта встретился с Меликом. Поговорили, Мелик достал из бумажника двести рублей:

— Купи на зиму тёплую одежду и завтра к вечеру приходи ко мне домой.

Мелик нашёл Василию работу в цехе, занимавшемся ремонтом портового оборудования.

Выяснилось, что Ашхен Налбандян, оказавшаяся когда-то связующим звеном между Меликом и Василием в сложных семейных хитросплетениях, теперь тоже отбывала пожизненную ссылку в Красноярском крае, в посёлке Большой Улуй. Василий думал о её переводе в Дудинку и поделился этой мыслью с Меликом.

— А если здесь её отправят в рыболовецкий колхоз, — возразил Мелик, — ты сумеешь отстоять её в Особом отделе? Такую гарантию никто не может дать. Лучше окажем Ашхен реальную помощь на месте. — Он достал из бумажника сто рублей:

— Переведи ей эти деньги!