Бумажный лебедь

Эстебан сел напротив. При виде еды у него в животе заурчало. Здесь были энчилады[28] с сыром, политые сливками. Затем официант принес теплые кукурузные тортильи, миску с зелеными перчиками халапеньо и бутылку воды. Мальчик старался есть помедленнее, пока не подоспел его собственный ужин – две большие телячьи отбивные, напоминавшие уши слона.

Эстебан молча ел, слушая музыку и шум дождя. Портреты Педро Инфанте и Марии Феликс – кинозвезд времен расцвета мексиканского кино – взирали на него со стен. Железные ворота усадьбы Седжвиков много лет ограждали мальчика от суровой реальности, однако теперь он очутился совсем в другом мире, увидел иную жизнь. Теперь он должен был сам о себе позаботиться и найти способ попасть к МамаЛу.

Человек-из-кантины доел энчилады и развернул газету. Бегло просмотрев заголовки, он усмехнулся.

– Гляди, Хуан Пабло! – Он указал на одну из заметок официанту, который пришел забрать тарелки. – БА-БАХ!

Человек-из-кантины вскинул руки, изображая взрыв, и оба мужчины рассмеялись.

Когда Эстебан разделался с ужином, дождь утих, превратившись в слабую морось. Мальчик не мог просто встать и уйти. Он считал, что одного «спасибо» будет мало, поэтому медлил. А еще ему не хотелось идти домой к дяде Фернандо.

– Тяжелый выдался денек? – поинтересовался Человек-из-кантины.

Эстебан промолчал. Шишка над глазом уже раздулась вдвое.

– Камила! – Мужчина подозвал низенькую полную женщину, работавшую на кухне; на ней был фартук, заляпанный кетчупом и соусом pico de gallo[29]. – Принеси парнишке льда.

– Спасибо, – сказал Эстебан, стараясь не морщиться, когда Камила приложила к шишке несколько кубиков льда, завернутых в кухонное полотенце.

– Хочешь подзаработать, парень? – предложил Человек-из-кантины.

Эстебан мог не отвечать: все было написано у него на лице.

– Я заплачу пятнадцать песо, – продолжил мужчина, – если опустишь вот эту газету в мраморный вазон у статуи Архангела Михаила. Знаешь, где это?

Эстебан кивнул. Мужчина вложил между страницами прозрачный пакетик с белым порошком, свернул газету вдвое и передал мальчику.

– Приходи завтра вечером, и я тебе заплачу. Tú entiendes?

– Si.

Эстебан понимал, что дело опасное, однако на кону стояли пятнадцать песо. Не триста пятьдесят, конечно, но надо же с чего-то начинать.

Он взял газету. Спрятать ее оказалось некуда. На нем по-прежнему красовалась пижама, в которой он спал, когда забрали МамаЛу. На ярко-зеленой футболке улыбалась неоново-желтая обезьянка. Надпись под картинкой гласила: «Макака-забияка». На шортах, тоже зеленых, пестрел узор из бананов.

Дорога к площади пустовала. Все сидели по домам и смотрели вечерние novelas[30]. Дождь размягчил землю, и Эстебан с радостью шлепал уставшими, натруженными ногами по прохладной грязи.

Церковь Архангела Михаила являлась главным украшением Паса-дель-Мар. Ее белоснежный силуэт высился среди пальм, цитрусовых садов и журчащих фонтанов. Позади располагалось кладбище; надгробные плиты темнели стройными рядами, будто стражники. МамаЛу водила Эстебана в церковь каждое воскресенье, пока они жили у дяди Фернандо. Мальчик помнил мерцание свечей, резные фигуры святых и терпкий аромат застарелого ладана. Больше всего ему запомнилось, как крепко мать сжимала его руку, когда они сидели на скамье под высоким сводом.

Белоснежная мраморная фигура Архангела Михаила красовалась у входа. Местные шутили, что, если к церкви приближался грешник, статуя плевала ему на голову. МамаЛу и Эстебан всегда заходили через боковую дверь.

Мальчик огляделся в поисках вазона, о котором говорил Человек-из-кантины. Это был тяжелый мраморный сосуд около трех футов в высоту, внутри которого стоял горшок с цветами и папоротником. Эстебан сунул газету в зазор между горшком и стенкой вазона, развернулся и пошел домой.

⁂

Когда Эстебан пришел в «Ла Сомбра» за своими пятнадцатью песо, Человек-из-кантины передал ему новый пакет. Вскоре мальчик стал регулярно доставлять наркотики. Иногда – незнакомцам в машинах с затемненными стеклами, иногда – красивым женщинам, которые встречали его в шумных, прокуренных клубах. Порой он зарабатывал больше, порой – меньше. Не задавал Человеку-из-кантины лишних вопросов и всегда благодарил за выручку.

Каждую ночь Эстебан пересчитывал деньги.

Пятнадцать песо.

Пятьдесят песо.

Сто тридцать песо.

Человек-из-кантины появлялся не каждый вечер. Иногда он где-то пропадал неделями. В его отсутствие официант и повариха – Хуан Пабло и Камила – подкармливали Эстебана курицей под зеленым соусом, фрикадельками с хлебом или остатками другой еды. Мальчик в качестве благодарности мыл посуду, вытирал столы и подметал веранду в конце рабочего дня. В кантинах по соседству посетителей было больше, хотя Эстебану казалось, что Камила готовит вкуснее. Наблюдая, как она хлопочет на кухне, вытирая руки о замызганный фартук, мальчик начинал тосковать по матери – так сильно, что приходилось выходить на улицу. Какое-то время он стоял в темном проулке между кантиной и рыбным магазинчиком, глубоко дышал и ждал, пока печаль отпустит.