Бунич Игорь – В центре чертовщины

приезжая с работы. И всё же она не теряла надежды. Когда список пассажиров был

наконец проверен и отпечатан, имени её мужа Розарио в нём не оказалось. Служащие

компании помогли ей дозвониться до отделения “Истеон” в аэропорту Кеннеди, чтобы

проверить, не опоздал ли он на рейс и не ждёт ли благополучно следующего. На вызов его

имени в аэропорту Кеннеди никто не отозвался. Тогда они проверили самолёты всех

других компаний, летевшие из Нью-Йорка в штат Флорида. Его имя не значилось ни в

одном списке пассажиров. Сэди ухватилась за надежду, что он летит каким-то другим

самолётом, торопливо проглотила чашку кофе и принялась ждать.

Хотя внезапный всеобщий взрыв отчаяния постепенно улёгся, сменившись

напряжённым ожиданием, в разных частях комнаты то и дело раздавались истерические

крики. Кто-то терял силы, кто-то падал в обморок. Служащие провожали этих людей в зал

компании “Бранифф”, где доктора и сёстры могли работать в спокойной обстановке.

Соперничество между авиалиниями было забыто. “Бранифф", “Дельта”, “Национальная”,

“Юнайтед” и другие компании предлагали любую возможную помощь.

Джоан, жена Джерри Эскоу, ждала и молилась. Наконец из командного пункта

поступил первый список уцелевших.

— Пожалуйста, обратите внимание, — раздался голос из громкоговорителя, — мы

будем объявлять имена оставшихся в живых и их местонахождение по мере получения

сведений. Представители компании сделают всё возможное, чтобы родственники и друзья

смогли добраться немедленно до любого из упомянутых госпиталей.

Едва прозвучали первые имена, в разных углах зала раздались радостные вскрики,

затем кто-то метнулся к дверям — разыскивать названные адреса. Когда голос объявил, что

Джерри Эскоу отправлен в больницу Голливуда, на севере Майами, Джоан Эскоу потеряла

сознание.

Остальным повезло куда меньше. Сэди Мессина жадно вслушивалась в каждый

новый список. Розарио среди них не было, хотя, как выяснилось, он всё-таки летел этим

рейсом. Не прозвучало и имя Фары Инфантимо, её мужу Роберту суждено было узнать об

этом много часов спустя. В это время он подвергся длительной хирургической операции, и

только мысль о том, что Фара жива, помогала ему сохранять надежду и бодрость духа.

Рана на его руке была очень глубока, и это беспокоило докторов Подобные повреждения

часто влекут за собой газовую гангрену.

Вертолёты то и дело взлетали с Эверглейдской пустоши, и поток жертв хлынул в

больницы. Поднятый по тревоге персонал уже ждал раненых и с поразительной в такой

ситуации чёткостью справился со своими обязанностями. Необычайно слаженно работал в

эти часы госпиталь Пальметто под руководством доктора Ричарда Инглиша — благодаря

прошедшей накануне учебной тревоге.

Прибывавшие жертвы были перепачканы кровью и грязью, покрыты похожим на

керосин реактивным горючим и болотной тиной. Одежда их была изорвана в клочья, а

некоторые попросту лишились её во время удара. Шквал воздуха сорвал с них не только

платье, но и туфли, часы, украшения. Список выживших рос, но довольно медленно.

Постепенно становилось ясно, что мёртвых куда больше, чем живых. В списках,

поступивших первыми, значилось лишь двенадцать человек в больнице Мерси и около

двух десятков в госпитале Пальметто из 176 человек, бывших на борту самолёта. Правда,

всё ещё не поступили сведения из других больниц, и никто не мог сказать, сколько имён

будет внесено в “Список погибших и пропавших без вести”.

Список погибших ещё не был составлен. Его предстояло уточнить по именам,

отсутствовавшим в больничных списках. Из Эверглейдских болот вывозили только

раненых. Мёртвых не трогали, рассчитывая, что отыскать тела и организовать их отправку

удобнее будет при дневном свете.

Боб Маркиз всё ещё не уходил с места катастрофы. Он продолжал помогать

отыскивать живых и переносить их на вертолёты и в машины скорой помощи, стоявшие на

дамбе. Он не представлял, сколько часов уже работает, не обращал внимания на усталость.

Постепенно обнаружилось, что на огромной площади, покрытой обломками, не

раздаётся больше криков и просьб о помощи. Описывая последний круг на своей лодке,

Боб Маркиз поднял глаза к небу. Над плоской влажной равниной Эверглейдских болот

показались первые проблески рассвета. Маркиз повернул свою лодку в направлении

Тамайами Трейл, пробираясь сквозь спутанные заросли осоки, и выбрался на песчаный

откос, где стоял его автомобиль с прицепом. Он погрузил лодку на прицеп и медленно

покатил в сторону Майами, к себе домой. В это время старшина береговой охраны Шнек,

так же, как и другие спасатели, убедился, что все, оставшиеся в живых, уже вывезены. Он

не взглянул на часы. Он тоже посмотрел на небо и увидел поднимающееся солнце. Теперь

он мог покинуть болото, но то, что произошло этой ночью, навсегда осталось в его душе.