Бунич Игорь – В центре чертовщины

доведённый до помрачения рассудка своим грузом: полным кузовом оторванных рук и ног.

Служащий похоронного бюро, обрабатывавший труп беременной женщины, у которой

утробный плод от удара вошёл глубоко в грудную полость, — он с трудом перенёс это

зрелище. Измазанный грязью трупик ребёнка рядом с куклой в Эверглейдской трясине.

Разумеется, всплыли факты и другого рода. Труп прелестной девушки, оказавшейся

на деле гомосексуалистом. Муж, летевший под вымышленной фамилией вместе с

любовницей. Ограбление погибших, по ошибке приписанное племени Миккосуки

индейцев-семинолов, проживавших в этих местах. Впрочем, рапорт об этом был почти

немедленно отозван его автором.

Племя Миккосуки, занимающееся охотой на оленя, черепаху, лягушек, сбором

инжира, авокадо, дикого винограда и слив, известно суровым запретом на кражи и

глубоким почитанием душ умерших. Они свято верят в Великого Духа. Их нравственность

выше, чем у белого человека. Живя среди таинственных Эверглейдских болот, они часто

сообщают, что встречаются с призраками.

Индейцы этого племени боятся повешенных, поскольку считают, что в их теле душа

заперта навеки. В других же случаях она покидает тело через рот и может продолжать своё

существование дальше. Эта вера во всё, происходящее с умершими, так велика, что племя

Миккосуки не разрешило складывать трупы погибших рейса 401 в здании своей школы,

объяснив, что иначе им придётся потом его сжечь. Однако в спасательных работах они

участвовали, не жалея сил.

Эти чувства, эти нравы, эти настроения царят среди Эверглейдских болот, где

индейские легенды переплетаются с рёвом реактивных самолётов. События,

последовавшие за трагической гибелью рейса 401, самым странным и необъяснимым

образом связали воедино древность и наш ракетный век.

Однако на следующий после катастрофы день главным вопросом стало, почему она

вообще произошла?

Специалисты из Национального комитета транспортной безопасности — чаще

называемого НКТБ — приступили к расследованию ещё до того, как с места гибели

самолёта были вывезены последние трупы. В то время им почти ничего не было известно

о событиях, происходивших в кабине накануне аварии. Имевшиеся сведения были весьма

отрывочными, ничего не прояснявшими о ходе событий.

Расследование причин аварии ставило множество вопросов и требовало тщательного

анализа. Необходимо воссоздать точную картину полёта, изучить полученные самолётом

повреждения, понять, почему некоторые его части уцелели, проанализировать сборку

основных узлов, записи показаний приборов и разговоров в кабине, а также диалог

командира и командной вышки.

Техническая команда НКТБ разыскала ударопрочные магнитофоны и коробку с

приборами, которые должны были помочь раскрыть тайну. Как и некоторые другие

сложные электронные устройства, они находились в хвостовой части самолёта и потому

почти не пострадали. Затем на долю исследователей выпала мучительная работа —

поднимать из болотной тины обломки самолёта и переправлять их на авиабазу в Опа-Лока.

Там по ним был воссоздан макет основных частей лайнера. А когда была закончена и эта

работа, комиссия под названием “группа человеческих факторов” попробовала проследить,

что происходило с экипажем и пассажирами во время аварии.

Членам этой группы пришлось расспрашивать пассажиров, оставшихся в живых,

даже тех, что ещё лежали на больничных койках. Обеспечение безопасности полётов в

будущем требовало ответов на многочисленные вопросы. В каком отсеке самолёта

оказалось больше всего выживших? Сослужили ли свою службу привязные ремни во

время страшного удара, потрясшего самолёт? Защитили ли хоть немного пассажиров сами

кресла? Не сыграл ли защитную роль фюзеляж или корпус самолёта? Каких ранений было

больше всего? Могло ли уцелевших быть больше, если бы в конструкцию самолёта были

внесены некоторые изменения? Кто где сидел? Что из того, что заметили пассажиры и

члены экипажа, могло указать на причину аварии?

Удивительно, но медицинский прогноз в отношении большинства раненых был

самым благоприятным. Стюардесса Мерседес Руис отвечала на вопросы комиссии,

находясь в больнице с рваными ранами на голове и переломанным тазом. Но,

поправившись, она вернулась к полётам. То же можно сказать почти про всех остальных

стюардесс. Адриана Гамильтон, Сью Тэбс, Пат Джорджиа, Труди Смит, Шарон Трансью,

Дороти Уорнок, Беверли Рапоза — раны их были тяжёлыми, но девушки поправились.

Несмотря на боль и страдания, они терпеливо отвечали на вопросы комиссии. Ни одна из

них не могла, однако, указать причину гибели самолёта. В основе их воспоминаний

лежали внезапность, неожиданность происшедшего, потрясение от катастрофы,