Бунич Игорь – В центре чертовщины

Есть у Василия Лукича одна слабость. Любит он кинохронику тех героических лет. И

губы у него всегда складываются в какую-то ехидную ухмылку. Иногда кратко

прокомментирует увиденное вроде: “Да не хроника это вовсе. В специальном павильоне

МГБ снимали под хронику ещё, дай Бог памяти, году в 42-м”. Или вообще ничего не

скажет, а только головой покачает.

Как-ю по телевизору показывали какую-то старую демонстрацию трудящихся на

Красной площади. Сталин в форме генералиссимуса руками с мавзолея машет,

приветствуя восторженный народ, и улыбается беззубым ртом. Василий Лукич аж в кресле

подскочил.

— Видишь, — обернулся он ко мне, — вот он... беззубый...

— Кто? — не понял я. — Это же товарищ Сталин.

Хроника кончилась. На экране появился президент Ельцин со стаканом в руке,

провозглашая тост за ветеранов. Василий Лукич вздохнул.

— Товарищ Сталин, говоришь?.. Это здорово, что ваше поколение его так хорошо в

лицо запомнило. Правильно вас воспитали...

Тут уж я разозлился.

— Ладно, — говорю, — Василий Лукич, на наше поколение всё сваливать. Это вы

ему тридцать лет задницу лизали, да на брюхе ползали.

— Что бы вы понимали, — оборвал меня Василий Лукич. — Я тебе расскажу сейчас

одну историю. Было это в разгар “дела врачей”. Мы-то всё понимали, что это дело затеяли,

чтобы нас, старые кадры чекистов, всех перерезать. Я тогда немного в сторонке оказался,

потому как в адъюнктуре учился, диссертацию писал...

— На какую тему? — встреваю я.

— Не помню уж, — отмахнулся Василий Лукич. — Думал, пересижу всю эту смуту в

адъюнктуре. Ан нет. Вызывает меня неожиданно один большой начальник...

— Кто именно? — пытаюсь я уточнить.

— Фамилия его тебе ничего не даст, — улыбается старый чекист. — Да, по правде

говоря, не было у него никакой фамилии. Если в нашем ведомстве человек был известен

по фамилии, значит, сидел он для представительства, ровным счётом ничего не решая и

ничего толком не зная. А те, кто по-настоящему делами заправляли, тех никто не знал не

только по фамилиям, но иногда и в лицо.

“Товарищ 5-й”, скажем, или “81-й”. И всё. Представится он тебе Иваном Ивановичем,

а то и просто: “Называйте меня товарищ генерал”.

— Так вот, вызывает меня большой начальник. Мы с ним в войну вместе работали, и

вроде я ему приглянулся. Всё мне разные интересные дела потом поручал. Аж дух

захватывало. Не от сложности дел, а от мысли, что после такого дела меня, наверняка,

самого шлёпнут. Но проносило. А я ведь уже тогда в нашей системе динозавром считался,

ведь ещё при Менжинском работать начинал, Ягоду и Ежова пережил. Ильича в зоне

охранял. Сам понимал, что уже лет десять минимум лишних живу. И удивлялся.

— Принял он меня на своей вилле в Подмосковье. Начальник-то он был большой, а

по возрасту лет на семь меня младше. В гору пошёл после Ежова. Вижу, чем-то он смущён.

Коньячком угостил. Традиционно выпили “за дружбу и секретную службу”. Чувствую,

мучается он, не знает, как начать. Потом подсел ко мне поближе и говорит:

— Дело одно поганенькое хочу тебе поручить, Лукич. Извини, что от учёбы тебя

оторвал. Да только посмотрел я вокруг — кроме тебя, некому дело такое распутать. Дело-

то очень деликатное.

И снова замолчал. С мыслями собирается. Я ему помочь решил.

— Излагайте, — говорю, — факты, товарищ генерал армии. Не впервой нам разные

деликатные дела раскалывать.

— Знаю, — отвечает он, — что ты, Лукич, не подведёшь. Но такого дела, брат, ты ещё

не вёл. Уж больно оно с душком. За партию обидно.

Снова замолчал, плеснул ещё коньячка немного и, значит, говорит.

— Перед Ялтинской конференцией товарищ Сталин принял решение преподнести

Президенту Америки Франклину Рузвельту как нашему доблестному союзнику ценный

подарок. Товарищи в Политбюро посовещались и высказали мнение, что американскому

Президенту следует подарить золотые часы, принадлежавшие когда-то душителю свободы

царю Александру III. Часы эти были выполнены из золота и платины, усыпаны

бриллиантами и рубинами, имели бой, мелодии там разные и вообще. Изготовила их

какая-то знаменитая французская фирма, и стоили они на тогдашние деньги 250 тысяч

рублей золотом. Почти как тяжёлый крейсер. На нынешние деньги их вообще не

пересчитать — госбюджета не хватит. Часы эти товарищ Сталин должен был лично

вручить Президенту в Ливадии.

Замолчал начальник, подогрел себя коньяком и продолжил:

— Наша агентурная разведка, что в самом логове мирового империализма сейчас

работает, совсем недавно выяснила, что Рузвельт на Ялтинской конференции часов этих не

получал. Руководство как узнало об этом, такой скандал закатило, что Спасская башня

зашаталась. Найти часы и всё! Вот такие дела, Лукич. Выручай, брат, а то всем кранты...

— Так, — говорю я, — интересно. А где эти часы хранились?

— Хранились, — отвечает начальник, — они, как и положено, в Гохране. Выданы

были под расписку товарищу Поскрёбышеву. .