Бунич Игорь – В центре чертовщины

владеет планетой Земля, как принято было считать, а получило эту маленькую планету в

аренду от её истинных хозяев на определённый срок и на определённых условиях, которые

ныне уже никому из людей неизвестны. Не говоря уже о том, что люди из поколения в

поколение нарушали все условия аренды, они умудрились, не зная отпущенного им срока,

возомнить себя представителями высшего разума во вселенной, венцом творения и

центром всех галактик. В такую гордыню человечество впало, изобретя паровую машину,

автомобильный двигатель, электрическую лампочку, устройство для консервирования

помидоров и револьвер “Кольта”.

Можно понять, каково было человечеству прочесть в книге Паркера, что оно не

только не является представителем высшего разума во вселенной, но и на нашей

маленькой планете также; что вид, именуемый “гомо сапиенс”, вообще нельзя считать

формой разумной жизни, а существами с ещё не до конца сформировавшимся инстинктом.

Если почти 90% деятельности человека диктуется инстинктами, будь то инстинкт

самосохранения, воспроизводства, голода и т.п., то оставшиеся 10% (а возможно, и

меньше) человечество при удовлетворении вышеназванных инстинктов тратит на создание

планов и средств для уничтожения друг друга, занимаясь этим уже пятьдесят веков с

нарастающим удовольствием.

Вместе с тем, сам по себе человек представляет из себя примитивную машину,

работающую на твёрдом топливе, которое необходимо загружать в неё минимум три раза в

сутки для поддержания того, что принято называть жизнедеятельностью. Но даже при этом

центр управления всеми действиями человека, гордо именуемый мозгом, не в состоянии

работать более 18-20 часов подряд, перегревается и требует отключения минимум на 6-8

часов. “И это, — вопрошал Паркер, — и есть венец творения?” Подобному примитивному

аппарату, убедительно доказывал он, было бы никогда не выжить на планете, если бы на

ней не было более разумных существ, которые, помимо всего прочего, ещё и опекают

человечество с целью, известной только им. Возможно, из простой благотворительности,

как мы, например, пытаемся опекать дельфинов и эскимосов. Ибо, уверял Паркер,

истинным показателем Разума является полное отсутствие агрессивности и избыток

сострадания. Причём, сострадания не к кому-то или чему-то конкретно, а сострадания как

такового.

Всё это было замечательно, но когда Паркера спрашивали, а что это за существа,

которые за 50 веков ещё не махнули на нас рукой, а продолжают заниматься

благотворительностью, постоянно напуская на нас то опустошительные эпидемии, то не

менее опустошительные войны, или спасая от них (как кому угодно), Паркер, разумеется,

ничего толком сказать не мог, поскольку сам ничего не знал. Он говорил что-то туманное:

что эти существа постоянно контачили с нами под видом духов, пророков и великих

просветлённых, и что Христос был одним из них. Другими словами, уверял Паркер, они

именно те, кого у нас принято считать богами, В том, что на небе имеется Бог со своей

хорошо организованной командой из ангелов, архангелов и прочих небожителей — в этом

были уверены многие; но в то, что эта команда живёт на Земле, надзирая за нами, как

ковбои за стадом, — в это не желал верить никто. Тем более, что стремительно

развивающаяся наука быстро превращала богов в простых пришельцев с далёких звёзд,

где, как признавалось сквозь зубы, вполне могла существовать более развитая

цивилизация. Разумеется, технологическая. Но на Земле? Бред! Ибо всем известно, что

цивилизацию могут создать только гуманоиды, эволюционировавшие из обезьяны или

созданные Творцом, который также представлялся в виде гуманоида с белой бородой.

Потом изобретается колесо, и дело пошло! Ничего другого никто признавать не желал, и

беднягу Паркера замучили повестками в суд, где ему представляли целый спектр

обвинений от шарлатанских проповедей до вымогательства.

Как раз в этот период мы с ним познакомились в небольшом городке Пош на границе

штатов Невада и Юта, где я подрабатывал репортёром местной газетёнки, а Паркер

скрывался от судебных исполнителей. Надо заметить, что он был лет на тридцать старше

меня, но это ничуть не мешало нашему общению. Несмотря на молодость, я уже сумел

несколько раз убедиться, что у человека нет никаких оснований считать себя венцом

творения, а бессмысленность человеческого существования в кратком периоде между

рождением и смертью удивляла меня так же, как и Паркера. “Подумай, Дан, — говорил я

Паркеру, — ведь стоит нам только родиться на белый свет, как нам немедленно зачитывают

смертный приговор, который не подлежит обжалованию. Единственное, что нам не

говорят — когда этот приговор будет приведён в исполнение, предупреждая, однако, что