Бунт

А когда стада и ее преодолели, им вновь перегородил дорогу какой-то высокий мертвый лес. Он стоял сомкнувшись, огромный, вечный, и под его сводами лежал рыжий сумрак – будто день повенчали с ночью. Деревья здесь были прямые, достигающие небес, подобные колоннам из красной меди, и прогнившие с незапамятных времен. Этот лес был лишь прахом, сохраняющим свою форму в вечной неподвижности и вечной смертельной тишине. И земля под ним была мертвой, покрытой трупными пятнами лишайников. Но страшнее всего было то, что с каждым громким ревом, с каждым ударом и даже с каждым тяжелым шагом лес рушился и валился на глазах. Высокие колонны рассыпались в истлевшую труху. Началась отчаянная глухая борьба с этим мелким мертвым песком, сыплющимся со всех сторон. Он беззвучно лился бесконечными рыжими каскадами, засыпая целые табуны. Они брели в нем по колено, потом по брюхо, и наконец остались лишь головы, мечущиеся по поверхности ржавого моря. Тысячи были погребены заживо, а остальные, затаив дыхание, еле-еле пробирались сквозь лес, в смертельной тревоге минуя каждое дерево.

Их вел лишь инстинкт и журавлиный клин, каждый день поющий на рассвете где-то высоко над лесом, и в конце концов перед смертельно уставшими стадами открылись обширные зеленые предгорья, купающиеся в лучах ясного и радостного дня. Светило солнце, веял упоительный ветерок, качались сочные травы, густо усеянные цветами, сладко бормотали бесчисленные ручейки, кедры-великаны любезно расстилали бархатные тени, тишина согретого дня звенела непрекращающимся жужжанием насекомых.

Предгорья постепенно спускались в долину, которую едва можно было окинуть взглядом. Из нее будто бы вырастали эти огромные горы, к которым они так давно стремились. Покрытые льдами вершины искрились на солнце, словно серебряные факелы. Склоны, одетые в зеленый лесной наряд и прорезанные белыми полосами водопадов, ощетинившиеся дикими отростками голых скал, являли собой картину, полную величия и великолепия. Тут же чуть левее сверкала необъятная лазурная морская гладь. Воздух дрожал ритмичными ударами волн.

Они долго не замечали всех этих чудес; и долго еще, полные ужаса, вынесенного из смертельной борьбы, лежали, припав головами к земле, полностью изнуренные, забыв о голоде и кровоточащих ранах.

– Я больше не сдвинусь с места, уж лучше сдохнуть, – прорычал какой-то бык, словно эхо повторив общую мысль всех табунов. Прошло несколько дней, прежде чем они принялись есть и пить и, приходя в себя, стали осматриваться.

Рекс, обежав всех уцелевших, вернулся к волчице сильно обеспокоенный.

– Все на месте? – Ужас сдавливал ему горло, он с трудом ловил воздух.

– Нет Хромого и волков, – ответили овчарки.

– Я знала, что они предадут, – заворчала волчица. – Они сбежали еще перед оврагами.

– Это уже все стада? – беспокоился пес, не в силах поверить своим глазам.

– Остальные вымостили своими костями расщелины и этот проклятый лес.

– Уж лучше бы ни одна душа не выжила.

– Не беспокойся, мы еще тут все передохнем, – дерзко язвили овчарки.

– Уже близко, совсем близко, – решительно обещал Рекс.

– После дождичка в четверг, – вызывающе заскулил какой-то пес, и, прежде чем успел закончить, волчица впилась в него клыками, и кровь обагрила его шкуру – так она приучала к уважению.

– Где ночуют журавли? – Рекс принюхивался и прислушивался, оборачиваясь по сторонам.

– Я отведу тебя к ним, они мне уже уши просверлили своими криками.

– Они тебя боятся, останься здесь на страже.

– Я даже не помню вкуса их мяса. – Волчица задышала презрением и, указав псу дорогу к журавлям, отправилась присматривать за лежащими стадами.

От бесчисленных табунов, взбунтовавшихся против человеческого ярма и подавшихся на поиски свободы, осталось лишь несколько тысяч уцелевших.

Поистине первый раз в жизни милосердие тронуло ее волчье сердце, когда она пригляделась к этим лежащим без сил истощенным скелетам.

– Кости, одни кости и дырявые шкуры! – сочувственно заскулила волчица.

Растрогал ее и вид овец, улегшихся под кедрами.

– Как вы спаслись, как? – взволнованно спрашивала она, подползая поближе.

– Не знаем! Не знаем! – разблеялись те, прячась под защитой бараньих рогов.

И стадо свиней, казалось, тоже было в целости. Они развалились по песчаным берегам ручья, но при виде волчицы стали поворачиваться к ней своими грозными рылами, тревожно поводить оттопыренными ушами и со страхом присматриваться к ней круглыми умными глазами.

– Не думала, что еще вас увижу. И почти все целы!

– Это потому, что мы бежали, как обычно, в конце, ведь у нас нет конских ног.

– А как начал валиться и сыпаться лес, мы медленно и осторожно пошли окольными путями.

– Мы торопимся только к корыту! На смерть никто не спешит.

– Повезло вам! – прорычала она с уважением.

– Нам хватает ума, чтобы не лезть туда, где гибнут другие.

Волчица подползла поближе к коням, но один из них ударил копытами и громко заржал:

– Пошла прочь, сука, не шляйся здесь, а то затопчу.

И рогатые встретили ее недружелюбно, а какой-то бык пригрозил ей своими рогами: