Буржуазия и царизм в первой русской революции

Тем временем Милюков продолжал утверждать, что барометр в Петергофе показывает на кадетское министерство. Впрочем, это заблуждение разделяли и многие царские сановники. Коковцов 25 июня, т. е. в день опубликования треповского интервью, сделал новую попытку предотвратить или по крайней мере отсрочить «роковое» решение. В письме к царю он указывал, что «возможно решение менее опасное и сама так называемая кадетская партия Думы, ещё два дня тому назад искавшая сближения с правительством и готовая удовольствоваться второстепенной ролью в правительстве, сейчас мечтает поглотить всё правительство только потому, что её озарила надежда получить всю полноту власти из рук Вашего императорского величества. Ещё не утрачена, государь, возможность сохранить незыблемым престол Ваш. Думская партия пойдёт на уступки и соглашение, если только она убедится в несбыточности её мечтаний захватить всё дело государственного управления…». В заключение Коковцов «молил» царя дозволить ему лично изложить его «смелые и, быть может, несоответственные мысли» ²⁶⁸.

На аудиенции (не позже 27 июня) Николай II мог уже вполне успокоить своего верного слугу. Он сказал, что никогда не имел в виду пускаться в «неизвестную даль», которую ему советовали испробовать ²⁶⁹. Подобный ответ царь дал и Столыпину, когда тот доложил о своём разговоре с Милюковым. Царь «всецело одобрил» заключение Столыпина о том, что кадетское министерство грозит России гибелью ²⁷⁰.

Таким образом, идея кадетского министерства была отброшена, а её трубадур Д. Ф. Трепов, по свидетельству его близкого родственника ген. А. А. Мосолова, «впал в немилость, сначала у императрицы, а затем и у государя» ²⁷¹.

«Новое время», чутко улавливавшее колебания политического маятника в Петергофе, уже 26 июня утверждало со ссылкой на некий аноним из «сфер», что «мнение ген. Трепова есть просто мнение ген. Трепова и ничего более». Суворинская газета не остановилась даже перед резким выпадом против ещё так недавно всемогущего временщика, обвинив его… в подражании революционерам! Он-де своим интервью «совершенно дискредитировал кабинет и Горемыкина перед Россией и Европой».

Но падение Трепова ещё не означало прекращения колебаний по вопросу о разгоне Думы. Правящие круги не могли отогнать от себя страх перед революционными последствиями такой меры. В этих условиях они пришли к заключению о желательности некоторой «модернизации» правительства с введением в него общественных элементов для «безболезненного» роспуска Думы.

Подобная мысль была высказана ещё в цитированной выше записке Шванебаха. Чтобы отвести подозрение в том, что роспуск Думы знаменует возвращение к старому порядку, Шванебах предлагал при первой возможности ввести в состав кабинета на второстепенные посты трёх или четырёх общественных деятелей умеренно либерального направления ²⁷².

Столыпин шёл ещё дальше. Он хотел переложить ответственность за роспуск Думы на либеральное министерство под председательством Шипова. В беседе с Н. Н. Львовым министр внутренних дел заявил, что «роспуск Думы должен быть произведён обновлённым правительством, имеющим во главе общественного деятеля, пользующегося доверием в широких кругах общества». Таким лицом Столыпин считает Шипова. Царь одобрил этот план и на 28 июня пригласил Шипова на аудиенцию ²⁷³.

Желая перед поездкой в Петергоф выяснить отношение кадетских лидеров к вопросу об образовании коалиционного кабинета, Шипов просил руководителя думской группы «мирного обновления» П. А. Гейдена повидаться с Милюковым, а сам 26 июня имел продолжительную беседу с Муромцевым.

Милюков, который уже чувствовал себя премьером, на вопрос Гейдена, как относится его партия к проекту образования кабинета во главе с Шиповым и согласился ли бы он принять участие в таком кабинете, ответил, что считает подобную комбинацию абсолютно неприемлемой и что, по его убеждению, новый кабинет должен быть образован исключительно из лиц, принадлежащих к руководящему большинству Государственной думы. Муромцев, которому Шипов рассказал о своей беседе с министрами и о предстоящей поездке в Петергоф, также отказался содействовать образованию коалиционного кабинета. При этом он высказал интересное соображение о том, что «ввиду господствующего в стране возбуждённого настроения в широких кругах населения… никакой состав вновь образованного министерства… не может рассчитывать в ближайшем времени на спокойную и продуктивную государственную деятельность и не сможет сохранить своё положение более или менее продолжительное время» ²⁷⁴.