Буржуазия и царизм в первой русской революции

Но на заседании ЦК 29 июня один из основателей Союза, Шипов, решительно выступил не только против созыва съезда, но и за организацию вместо «Союза 17 октября» новой партии ближе к кадетам. Он полагал, что «созыв съезда вообще бесцелен и ненужен. Политические задачи настоящей минуты настолько отличны от бывших при образовании Союза и перед выборами, что нельзя довольствоваться создавшейся тогда группировкой людей вокруг тогдашней программы. Если собрать съезд теперь, то окажется, что соберётся случайный конгломерат людей с весьма различными взглядами. Надо признать Союз если не умершим, то заснувшим. Необходимо сперва выработать новую политическую программу и затем созвать людей, готовых примкнуть к ней. Всего лучше сгруппироваться вокруг какой-нибудь новой партии, в которую вошли бы всё более умеренные члены Думы, в том числе и часть кадетов. Быть может, таким центром может послужить партия мирного обновления. Во всяком случае надо непременно новое название. Объявлять о прекращении существования Союза 17 октября, конечно, преждевременно, но не надо искусственно будить его в настоящую минуту; когда уже установится ядро новой партии, тогда настанет время обратиться к нашим организациям и воспользоваться их силами» ²⁹³. После продолжительных прений ЦК большинством 15 против 4 голосов признал, что «ввиду предвидимой в близком будущем перемены министерства следует ожидать новой группировки партий в Государственной думе» и что «в прямой зависимости от такой группировки находятся вопросы дальнейшей деятельности Союза». При таких условиях немедленный созыв съезда «представляется неудобным и нежелательным» ²⁹⁴.

На следующем заседании ЦК, 6 июля, постановлено было разослать в отделы программу партии мирного обновления как материал для обсуждения с кратким объяснением, что это за партия и почему она образовалась. Составление и рассылка этого документа поручены были Ю. Н. Милютину, стороннику слияния «Союза 17 октября» с партией мирного обновления ²⁹⁵. Но прежде чем данное постановление было исполнено, произошёл внезапный роспуск Государственной думы, который совершенно изменил политическую обстановку в стране.

Думское обращение к народу и роспуск Думы. Как уже упоминалось, Государственная дума 26 июня поручила аграрной комиссии составить проект контрсообщения. Но на заседании комиссии 28 июня её председатель А. А. Муханов, игнорируя волю Думы, снова возбудил вопрос, в какой форме следует реагировать на правительственное сообщение по земельному вопросу. «При выборе формы, — заявил он, — я хотел бы стоять на конституционной точке и никогда не позволил бы себе рекомендовать всенародного объявления». Соглашаясь с тем, что сообщение министерства есть «анархическая выходка», вносящая смуту в население, и Дума должна принять необходимые меры, Муханов предложил ограничиться докладом о ходе работ аграрной комиссии, который мог бы быть принят Думой к сведению ²⁹⁶. Против непосредственного обращения к населению высказался также кн. Пётр Долгоруков. Он сказал: «Последнее средство чисто революционное, и я не думаю, что наступил для этого момент… Самая лучшая, по-моему, форма — это мотивированный переход к очередным делам… Если же мы обратимся с манифестом, то его трудно будет распространить, так как правительство примет меры к его конфискации. Да и что мы можем обещать населению в манифесте. Мы можем только призвать его к спокойствию»²⁹⁷. В таком же духе говорили и политические соседи кадетов справа — мирнообновленец И. Н. Ефремов и октябрист кн. Н. С. Волконский. Последний прямо заявил, что «лучше молчать. Входить в споры с правительством— это начало междуусобицы» ²⁹⁸.

Если правительство своим сообщением хотело разбить надежды крестьян на земельную «прирезку», то противники обращения к населению боялись снова их возбудить. Депутат Р. А. Скирмунт косвенно сознался в этом, говоря, что крестьяне от обращения Думы получат впечатление, будто «участь частной собственности решена»²".

Напротив, трудовики считали, что «своим молчанием мы поведём народ к ужасным событиям. Такое течение дел дискредитирует самую идею народного представительства. Мы можем дождаться, что на Думу будут смотреть как на ненавистное учреждение». Правда, трудовики не предлагали ответить на вызов правительства призывом к революционной борьбе. По мнению Ф. Е. Буслова, «манифест или обращение может быть составлено не так, что, мол, «вставай, поднимайся», а изложено то, что действительно происходит, чем мы занимаемся» ³⁰⁰. А лидер умеренного крыла трудовой группы Г. Н. Шапошников представлял себе обращение как простую «справку по волнующему население вопросу», которая необходима не только для крестьян, но и для помещиков ³⁰¹.