Буржуазия и царизм в первой русской революции

Вследствие пестроты классового состава в кадетских организациях царила заметная разноголосица по программным и тактическим вопросам.

На учредительном собрании Вологодской группы 21 ноября 1905 г. некоторыми из записавшихся было заявлено, что они присоединятся к партии только при том условии, если программа её будет принята как программа-минимум и если в неё будут внесены некоторые поправки и дополнения. Собрание не сочло указанное условие препятствием к вступлению этих членов в состав партии и решило сообщить в центральный комитет следующее: «Вступая в состав кадетской партии, Вологодская группа считает нужным заявить, что часть её членов присоединяется к программе этой партии не по принципиальным, а чисто тактическим соображениям, чтобы иметь более или менее твёрдую почву для проведения политических и социальных идеалов в ближайшем будущем. Идеалы же эти у многих членов Вологодской группы стоят значительно левее кадетской партии» ³³.

Больше всего споров было по поводу двуличных формулировок программы о форме правления и по земельному вопросу.

На собрании Ярославской группы 13 декабря значительная часть членов считала, что в кадетской партии как партии блока одинаково могут быть и монархисты, и республиканцы. После продолжительных прений большинством 21 против 13 при 3 воздержавшихся от голосования решено было признать формой правления конституционную монархию³⁴. Рыбинская группа требовала подчеркнуть в программе, что «принцип монархической власти ею не затрагивается и не колеблется». Руководитель группы присяжный поверенный А. И. Штейнберг в письме Д. И. Шаховскому от 27 декабря 1905 г. предупреждал, что «если в программу партии следующим съездом не будет внесена оговорка о сохранении царской власти, то вся Рыбинская группа выйдет из состава кадетской партии»³⁵. Точно так же в Ростове-на-Дону «значительным тормозом для привлечения новых членов являлась неясность программы (до январского съезда) относительно образа правления, так как противники справа старались выставить партию республиканской»³⁶.

Во Владимире на губернском съезде кадетских групп (27–28 ноября 1905 г.) один делегат поставил на обсуждение вопрос, может ли состоять в рядах партии лицо, имеющее своим идеалом национализацию земли и считающее нужным свой идеал лично от себя проповедовать. После горячих дебатов вопрос был решён в положительном смысле крупным большинством³⁷. Съезд делегатов кадетских групп Таврической губернии (Симферопольской, Севастопольской, Ялтинской и Мелитопольской) 27 ноября 1905 г., признавая необходимым устранить из программы всякую двойственность, высказался за однопалатную систему народного представительства и постановил, что в основу аграрного законодательства должен быть положен принцип национализации земли³⁸. В отчёте о деятельности Одесской группы подчёркивалось, что «людей радикального образа мыслей отталкивает от партии… отсутствие принципиального требования национализации земли»³⁹.

Мелкобуржуазные попутчики требовали равнения партии налево и в области фабрично-заводского законодательства. В отличие от партийной программы, в которой вопрос о дальнейшем сокращении существующих законодательных норм продолжительности рабочего времени был поставлен в зависимость от экономических и технических возможностей производства, Ярославская группа решила внести в программу требование немедленного введения 8-часового рабочего дня⁴⁰. Ещё далее влево качнулись томские кадеты. По их мнению, чтобы завоевать поддержку рабочего класса, «возможно шире должна быть поставлена программа по рабочему вопросу. Партия должна указать, что она не враждебна процессу социализации производства и будет поддерживать те реформы, которые будут совершаться в духе эволюции в сторону социализма»⁴¹.

Напротив, умеренно либеральным элементам программа партии по рабочему вопросу казалась чересчур радикальной. Рыбинская группа, державшаяся правого курса, предлагала дополнить пункт 42 программы указанием, что право стачек должно быть ограничено запрещением «насильственного к ним принуждения»⁴².

Пытаясь удержать «в одной упряжке» либеральную буржуазию и мелкобуржуазных демократов, кадетские лидеры не останавливались перед рискованной эквилибристикой. Так, на учредительном собрании Петербургской группы 18 ноября 1905 г. они прельщали аудиторию тем, что кадетская программа «даёт полный спектр всех цветов» и что под её сенью могут уживаться люди с самыми различными политическими взглядами. «Программа не догма, — говорил Родичев, — а согласие с ней может быть только принципиальное». Ещё дальше шёл по линии освобождения от «идолопоклонства перед параграфами программы» Струве, заявляя, что «можно голосовать за одно, а думать и защищать другое»⁴³.