Буржуазия и царизм в первой русской революции

Как видно из письма В. Оболенского к секретарю ЦК А. А. Корнилову от 26 ноября 1905 г., при организации Симферопольской группы «обнаружилось, что объединиться на программе конституционно-демократической партии невозможно. Для нас стало совершенно ясно, что такая программа, приспособленная к уловлению широких слоёв населения… в значительной степени является анахронизмом. Лебедь, щука и рак тянут её в разные стороны. Я долго здесь старался отстаивать целесообразность программы, но ни в ком не нашёл сочувствия. Как правое, так и левое крыло требуют точек над «i» и проявляют много нетерпимости друг к другу. Пришлось, таким образом, практически убедиться в том, что раскол необходим. Признаки надвигающегося раскола чувствовались, впрочем, и на последнем земском съезде. Думаю, что тенденция к расколу обща всем кадетским группам, в том числе и центральной, и очень возможно, что следующий съезд раздвоит партию на две части. Наши ялтинские представители, сделавшие попытку выступать с программой на митинге, потерпели полное поражение по их собственному признанию. Объясняют они своё поражение главным образом тем, что программа недостаточно определённа, является компромиссом между различными течениями, и людям, примыкающим к одному из этих течений, трудно отстаивать её. Широта и неопределённость программы толкает в ряды партии, с одной стороны, отщепенцев социалистических партий, с другой — наиболее приличных консерваторов» ⁴⁴.

Значительная «чересполосица» была в кадетской партии и по вопросам тактики. В Одесской группе левые элементы были недовольны решением партии участвовать в выборах в Государственную думу, а правые — положительным отношением к общей политической забастовке⁴⁵. На учредительном собрании Воронежской группы 14 декабря 1905 г. мелкобуржуазное крыло предлагало соединиться с левыми для борьбы с правительством, так как «наша тактика в революционный период должна быть такая, что и крайних партий». Правые же кадеты, не скрывая своего страха перед разгорающейся «ужасной братоубийственной войной», говорили об «утопичности» лозунга Учредительного собрания, осуждали политические забастовки и т. д. Победу одержало «радикальное» крыло: местный комитет решил не вступать ни в какие столкновения с левыми партиями и даже не подчёркивать отграничения от них⁴⁶.

В условиях разброда и шатаний по важнейшим программным и тактическим вопросам всё искусство кадетских лидеров уходило на приискание примирительных формул, при помощи которых возможно было избежать раскола партии. Так, учитывая сильное течение на периферии за пересмотр аграрной программы в смысле признания принципа национализации земли, на заседании центрального комитета 13 и 14 ноября 1905 г. Милюков, Винавер, Муханов и другие под предлогом, что программа должна быть приноровлена к различным местностям, предлагали «вопрос аграрный предоставить усмотрению местных групп»⁴⁷. Но такое «ползучее» руководство, по справедливому определению В. А. Маклакова, «вело к бессилию партии»⁴⁸.

Кадеты и Московское вооружённое восстание. По важнейшему вопросу революции — об отношении к вооружённому восстанию — кадеты не шли даже на видимость уступок революционерам. Пропаганду его кадеты всегда считали «безумной и преступной».

Уже вторую всеобщую забастовку в ноябре 1905 г. кадеты признали «крупной политической и тактической ошибкой рабочих партий». Они предостерегали от повторения пользования этим опаснейшим оружием, которое от частого употребления зазубривается и тупеет⁴⁹. Когда же 7 декабря в Москве по призыву Совета рабочих депутатов, революционных партий и союзов началась общая политическая забастовка, которая должна была перейти в вооружённое восстание, то кадеты заняли по отношению к ней отрицательную позицию.

На заседании центрального комитета 8 декабря все сошлись на том, что «главное препятствие заключается в целях, выставленных рабочими депутатами»⁵⁰. Но по вопросу о том, выразить ли открыто осуждение забастовке и этим сорвать с себя маску «народной» партии или попытаться лавировать и идти по диагонали двух крайних течений, единодушия между кадетскими лидерами не оказалось.

Правые кадеты (П. Б. Струве, С. А. Котляревский, Н. Н. Львов, В. А. Маклаков и др.) полагали, что «не только надо отнестись отрицательно, но и бороться против этой забастовки». Они оправдывали действия правительства против «мятежников», предлагали обратиться к революционерам, чтобы те прекратили вооружённую борьбу, и высказывались за переговоры с Дубасовым⁵¹.