Быль и легенды Запорожской Сечи

Однако предпринять каких-то более серьезных мер русские не успели. События развивались слишком быстро. На этот раз панская и католическая пропаганда поработала ударно. Магнаты не отлынивали, вовремя приводили свои отряды, подстегивали мелкую шляхту. Под Люблином в сжатые сроки собралась 150-тысячная армия. Из Рима прислали золотой меч, освященный самим папой. 20 апреля папский нунций Торрес препоясал им короля, присвоил ему звание «защитника святой веры», а всем участникам похода от лица папы отпустил любые грехи, как прошлые, так и будущие. Вытворяй что хочешь!

А вот на Украине до сплочения и общего воодушевления было далеко. Некоторые казачьи предводители завидовали Хмельницкому. Считали, что они ничуть не хуже справились бы с ролью вождя. Другие были недовольны его политикой. Этим пользовались поляки, заводили среди казачьей старшины тайные связи, подкупали противников гетмана обещаниями, золотишком. Нашептывали – зачем заступаться за какую-то чернь? Без нее можно примириться с королем, он пожалует и наградит. Полковники опасались выступать против Хмельницкого, но митрополит Косов отказался благословить казаков на войну. Благословил грек, митрополит Коринфский, ехавший в это время через Украину в Москву. К гетману снова пришел Ислам-Гирей с татарами, собралось 200 тыс. казаков, татар, кое-как вооруженных крестьян. 20 тыс. человек под командованием полковника Небабы Хмельницкий отрядил в Белоруссию, прикрыться от литовцев. А сам с основными силами выступил навстречу королю. В июне сошлись в болотистой долине реки Стырь у города Берестечко.

И в это же время, совершенно некстати, наложилась личная драма Хмельницкого… После победы он вернул себе Суботов, нашел и полячку Елену, увезенную Чаплинским. Она заверила, что по-прежнему влюблена в Богдана. Ее католический брак получался насильственным, а стало быть, недействительным. Елена стала гетманской супругой. Но она оказалась крайне легкомысленной особой. Муж теперь редко заглядывал на хутор, и женушка распахивала объятия другим. Скрыть это было невозможно, доходило и до Хмельницкого, но он страстно любил жену, все слухи и доносы считал клеветой. Зато сын Тимош возненавидел молодую мачеху. К нему стекались сведения, что Елена позорит и обманывает отца, и он решил действовать сам. Когда Богдан уехал с войском, сын задержался, собирая подкрепления, и слуги сообщили – к мачехе пожаловал любовник. Тимош нагрянул, накрыл их в постели. Приказал раздеть их, связать обнявшимися и в таком виде повесил на воротах.

Хмельницкий узнал об этом накануне битвы и был настолько потрясен, что с горя запил. Казаки и татары начали сражение без него, под командой полковников и мурз. Атаковали без общего руководства, вразнобой, понесли тяжелые потери. Хан взбеленился. Вместо легкой победы, как в прошлый раз, он лишился 6 тыс. всадников. Ислам-Гирей был ревностным мусульманином, презирал пьянство, орал на полковников: «Ну что? Проспался уже ваш Хмель? Он обманывал меня нелепыми баснями, будто польское войско слабо и неопытно. Ступайте к нему, пускай идет сперва сам выбирать мед у этих пчел, да пускай прогонит прочь такое множество жал!»

А поляки, отразив натиск, перешли в контратаки, оттесняли казаков в болота. Когда стало совсем тяжело, появился Хмельницкий, очухавшийся с похмелья, но в этот момент вдруг пронеслась весть – татары уходят. Ислам-Гирей без предупреждения снял орду и повел прочь. Хмельницкий передал командование полковнику Джеджалию и поскакал за ханом, надеялся вернуть его. Однако вышло еще хуже. Татары захватили его и силой увезли с собой. Поход они окупили с лихвой. Рассыпались загонами и набирали в полон женщин с детьми – боеспособные мужчины ушли на войну, села лежали беззащитные.

Казаков ошеломили и уход татар, и исчезновение гетмана. Они дрогнули, стали откатываться к притоку Стыри Пляшевке. Командиры все же сумели сорганизовать их, они огородились таборами из телег, и сломить их поляки не смогли. Подступы к возам устлали трупы шляхтичей, солдат, и паны прекратили штурм. Задумали взять казаков измором. Обложили лагерь с трех сторон, с четвертой были речка и топкое болото. Масса измученных людей стеснилась на небольшом пространстве, еды не было. Куда они денутся? Повстанцам продиктовали условия – разоружиться и выдать начальников, рядовым пообещали амнистию. Хотя королевское окружение приняло другое решение: когда сдадутся, перебить всех до единого.

Полковник Богун, сменивший в руководстве Джеджалия, все-таки нашел выход. Приказал собрать все подручные материалы – седла, тулупы, жерди, разобрать на доски телеги. Из них тайно строили плотины и гати через болото. В ночь на 30 июня осажденные начали выходить из ловушки. Полк Богуна выбрался благополучно. Но остальное войско было перемешано, командование утрачено, среди казаков хватало неопытных крестьян. Кто-то счел, что начальство хочет их бросить, кто-то боялся не успеть. Беспорядочные толпы хлынули к гатям, порушили их своей тяжестью, провалившиеся тонули в трясине.