Былое сквозь думы. Книга 1

Английский пёс в ответ так посмотрел на меня, что от дальнейшей беседы я отказался, а уже во второй половине дня мы прибыли на конечную станцию. Это был базовый лагерь войск Соединённого королевства. Стройные ряды остроконечных палаток, бесконечные линии коновязей, отгороженные места с крытыми брезентом повозками, полными снарядных ящиков, полковые пекарни, расположенные в стороне и выдававшие себя запахом свежеиспечённого хлеба, красный крест над опрятным госпиталем – всё говорило о строгом порядке, профессионализме и было подчинено интересам войны. Доломаны и каски уланов, клетчатые юбки шотландских стрелков-гайлендеров, мушкетёрские шляпы волонтёров, неброская, цвета хаки, форма пехотинцев, белые шарфы офицеров – эти атрибуты войны мелькали среди палаток, и по деловой озабоченности их владельцев чувствовалось, что каждый солдат находится на своём месте и занят привычной военной работой.

Нелюдимый командир бронепоезда сдал нас другому молчуну, который препроводил доверенных ему людей в приземистое каменное здание и, втолкнув вовнутрь, снаружи выставил охранение. И мы стали полноправными военнопленными с ясной перспективой близкого конца.

Под вечер нас повели на допрос, не предложив перед этим даже вечернего чая. По пути я приказал каждому из братьев изо всех сил держаться молодцами и прикидываться мирными жителями, не выдавая под пыткой военных планов, которых они толком и не знали. Близнецы в первый раз попали в такую переделку, поэтому не хотели приходить в ясность сознания, а пытались свести счёты с жизнью путём оскорбления конвоя. Я же собирался бороться до конца и уверенно смотрел в завтрашний день, так как расстреливали обычно не раньше рассвета после суточного допроса.

Нас подвели к вместительной палатке с британским флагом. Братьев оставили у входа, а меня, как наиболее вменяемого, первым повели на муки.

– Ваше имя и звание? – спросил себе под нос этот надменный судья, не поднимая глаз от стола.

– Дик Блуд. Капитан, – бойко начал я и прикусил язык. – Правда, капитаном прозвали индейцы, а так я простой скотник с берегов Онтарио, – всё же нашёлся я.

Майор вдруг быстро отбросил перо и стал медленно поднимать голову. В его суровых чертах лица мне почудилось что-то знакомое, а когда в его правом глазу блеснул монокль без шнурка, я не мог сдержать возглас удивления. В этом чопорном английском офицере я узнал своего былого товарища и морского капитана. Да, это был Боб Слей, но как изменился мой прежний приятель! Он не без интереса скользнул по мне взглядом, но в блеске его стальных глаз ничего хорошего для меня не отразилось.

Двусмысленность нашего положения не позволила и мне раскрыть объятия старому знакомцу. Так мы и смотрели друг на друга в поисках приемлемого выхода.

– Джентльмены, – стряхнув оцепенение, обратился майор к подчинённым, – можете заняться своими неотложными делами. Я сам сниму показания с капитана.

Вышколенные офицеры не заставили себя долго ждать, и через минуту мы сидели с Бобом за одним столом и разговаривали с глазу на глаз.

– Здравствуй, пропавший друг! – и по первым тёплым словам старого моряка я понял, что в наших отношениях ничего не изменилось к худшему. – Какой дьявол занёс тебя к бурам?

–Случай подтолкнул, дорогой капитан, – так же сердечно отвечал я, оставляя его по старой привычке в прежнем звании морского офицера. – Случай и свободолюбивые идеи.

– Жаль, Дик. Ведь из тебя получился неплохой военный, если судить по донесению командира бронепоезда и не смотреть на тебя, как на врага.

– Я проворачивал и не такие операции.

– Охотно верю. Тебя ожидает прекрасная военная карьера, если пойдёшь правильным путём, ведь ещё месяц и армия буров будет разбита. – Боб на что-то намекал, но дальше свою мысль развивать постеснялся, а потянувшись к рядом стоящему шкафчику, извлёк из его нутра графин прекрасного Шираза и бокалы. – Выпьем, друг, за встречу. Я очень рад видеть тебя живым, – заключил он, наполняя бокалы.

– С радостью присоединяюсь к тосту, – горячо откликнулся я. – Весьма счастлив и тебя видеть в полном здравии.

Мы выпили, повторили и растрогались до слёз. Я заметил, что мой приятель стал более человечен, видимо сухопутная жизнь развивает стадный инстинкт индивидуума более выразительно, нежели океаническая.

– Дик, а теперь поднимем бокалы за Дени Торнадо! – старина Боб не забывал хорошего. – Он когда-то очень помог мне.

– Да, Дени – большой души человек. Выпьем, чтобы и ему вспомнилось о нас, тем более, что он недалеко отсюда, – и я рассказал капитану о моей встрече с Торнадо.

– Дела-а, – протянул Боб, дослушав меня до конца. – Кто бы мог подумать, что мы окажемся по разные стороны баррикад? Неужели мы стали непримиримыми противниками?

– Не мы противниками, – поправил я, – а системы, которым служим. Но ты-то сам что забыл в рядах сухопутной армии Королевы?