Былое сквозь думы. Книга 1

Боб Слей хохотал до изнеможения. Видя его неуемное веселье, невольно подключился и я. Если бы кто посторонний заглянул к нам тогда в палатку, возможно, мы с капитаном уже в это утро болтались на одной перекладине. Но всё обошлось, а этот смех снял с наших душ какой-то камень. Стало легко и свободно, как некогда в Калахари. С нас полностью слетела шелуха отчуждения, которой мы всё же обросли за время расставания. Нам было искренне весело, и мы понимали друг друга с полуслова.

Боб достал еще один графин, и мы пили не пьянея, говорили и не могли наговориться, омываемые бережными волнами мужской дружбы. Так незаметно и подползло утро. Пора было вновь идти своими дорогами. И мы еще раз обсудили мой путь до Австралии, решив окончательно, что бежать из-под стражи лучше всего в знакомых местах окрестностей Дурбана.

– Дик, война закончится очень скоро, – в конце разговора предположил капитан, – поэтому вполне возможно, что этап в Австралию тебе грозить не будет. Военные страсти улягутся и пленных отпустят по своим фермам, как бывало не раз.

– Может так оно и выйдет, Боб, – ответил я, – но мне не терпится увидеть Дени Торнадо и крепко выпить за твое здоровье.

Мы на прощание расцеловались, и я со спокойной душой проследовал в тюрьму уже не как шпион, а как простой и незадачливый окруженец. Мои же американцы так напрасно и проторчали у коновязи, потеряв надежду увидеть меня живым и восхищаясь моим мужеством на ночном допросе. Чтоб не мутить их пошатнувшийся разум, я решил посвятить братьев в план побега лишь в Колензо, а пока ограничился приказом безропотно ждать моих дальнейших распоряжений и выдачей сухого пайка, которым снабдил меня на дорожку майор английских войск Боб Слей.

***

Лагерь Колензо встретил нас драными палатками, огороженными колючей проволокой в два ряда, между которыми ходили часовые, нестерпимой жарой и сжирающими заживо насекомыми, переносящими заразу и мор. Огромные котлы, наполняемые густой массой протухшего мяса и полусырого риса, раз в сутки приковывали к себе оборванных и изможденных пленников, не насыщая, а лишь усугубляя болезненные расстройства организма. Но и этой пищи, которую хватали прямо руками, доставалось далеко не всем. К тому же, пленников постоянно томила жажда. Но лишь раз в сутки, убирающие лагерные нечистоты чернокожие доставляли на своих грязных повозках зацветшую болотную воду, которую сливали в грязные корыта прямо посреди лагеря. Забытые богом пленники пригоршнями вычерпывали дурную воду, торопясь хоть несколько капель донести до пересохших губ, тогда как ослабевшим и больным не доставалось даже этого.

Утренняя раздача пищи и воды всегда привлекала свободных от службы тюремщиков, и они весело гоготали, видя страдания теряющих человеческий облик существ. Ведь такой способ содержания пленных был большим достижением английской лагерной мысли, ибо ослабевшие люди и не помышляли о побегах, а бравым томми можно было и не проявлять служебное рвение по охране доходяг. И недалекие джунгли лишь бессильно раздражали глаз пленника своей недоступной прохладой, тогда как истощенное тело обреченно мирилось с физической невозможностью достичь спасительной зелени.

В лагере я сразу же поделился с Филом и Патриком планом побега на пути в Дурбан. Братья воспряли духом и полностью доверились мне. Но нам приходилось держаться несколько особняком, ибо посторонний и сломленный голодом человек был вполне способен выдать чужую тайну за кусок лепешки. Поэтому мы молча ждали отправки к месту назначения.

Однако, пробыв за проволокой трое суток, я понял, что бежать надо немедля – иначе очень скоро просто не достанет сил сделать этот шаг. Изучив маршрут часовых и порядок их смены, мы выбрали подходящий для преодоления участок лагерной ограды. Он был наиболее удален от палаток, находился в ложбине и слабо освещался ночью. Привыкшие же к покорности арестантов стражники, даже не утруждали себя своевременной и постоянной проверкой целостности ограждения, а, находясь на часах, нередко пренебрегали обязанностями караульных и обычно не спешили углубиться в ночную тьму. Это было нам на руку, тем более, что от выбранной нами ложбины до спасательных джунглей расстояние не превышало мили. Обдумав все и обговорив детали, нами было решено бежать в ближайшую же ночь.

И вот как раз накануне побега мне пришлось познакомиться с комендантом нашего лагеря. Я столкнулся с ним около котлов, когда комендант в сопровождении каких-то военных чинов пришел понаблюдать за обедом пленников. Мы сошлись почти лицом к лицу, и я не поверил своим глазам. Передо мной стоял мой старый индийский знакомый Крис Делузи. Это был новый жесточайший удар судьбы. Делузи, напротив, даже обрадовался встрече.

– Дик Блуд, – заорал он, – какими судьбами? Я и надеяться не смел, что ты жив и шатаешься по Африке. И вдруг такой подарок судьбы! Ты не только в полном здравии, но и снова в моих руках! Что, опять бунтуешь? – и он снисходительно потрепал меня по плечу.