Былое сквозь думы. Книга 1

– Нет, Дик, – вдруг оскалился в злобном гоготе Делузи. – Нет, Дик, этот номер у тебя не пройдёт. Нервы у меня крепкие, и ты от меня просто так не отделаешься. К тому же, я не смогу обидеть своих маленьких друзей. Эти санитары леса приготовили вам свой подарок и не дождутся встречи с такой падалью, как ты, – непонятно закончил он и, поднимая ременную африканскую плеть, приказал: – Начинайте, парни, но до первых соплей.

Комендант ударил первым. Чамбок со свистом рассёк воздух и ожёг мои голые плечи. Жуткая боль раскаленной иглой пронзила мое сердце, но сознание не померкло вопреки ожиданиям, а лишь невольный вопль вырвался из моих сомкнутых уст и, пронесясь над головами лагерников, потревожил утренний сон хищников джунглей. Такова судьба всякого непокорного духом героя, когда правит бал озверевшая рука негодяя.

Били и правда до первой крови, сравнительно недолго, но мне хватило и этого, чтобы побывать в шкуре подневольного негра и понять, что на плантациях действительно хорошего мало.

– Отдохни, пока будут жрать зрители, и позавтракаю я, – прекратил насилие Делузи, отбрасывая чамбок и подавая знак неграм, привезшим кормёжку и пойло.

Я поднял затуманенные болью глаза и посмотрел на своих соотечественников. Их положение было не лучше: такие же вздувшиеся лиловые рубцы на теле и струящаяся из рваных ран кровь на плечах, та же безнадёжность в глазах. От запаха тухлого риса в котлах меня начало мутить, а вид воды, которую негры как раз сливали в корыта, лишь увеличивал страдания.

Вдруг один из чернокожих приблизился ко мне и стал рассматривать наколку на моей груди, которую я по благодарной зауми позволил сделать в племени макалоло. Глаза негра становились все серьёзнее, он даже ладонью ощупал татуировку, а убедившись в её натуральности, что-то крикнул своим соплеменникам. В тот же миг кто-то из них, зачерпнув кувшином воду, со всех ног бросился ко мне и, прежде чем стражники отогнали его прикладами, успел влить в меня немного этой вонючей, но такой желанной жидкости. Господи, даже у туземцев просыпается чувство сострадания, но кто мне даст силы, чтобы выдержать предстоящие страдания плоти.

Когда жара спала, вернулся Делузи с полудюжиной солдат. Нас отвязали от пыточных козлов и поволокли вон из лагеря. Вероятно, палачи кончали свои жертвы где-нибудь в джунглях, надругавшись над трупами и оставив их на поживу зверью. Однако истязатели не стали углубляться в заросли, а привязав нас к трём отдельно растущим пальмам в виду лагеря, забили рты кляпами.

– Теперь, Дик Блуд, прощай навсегда, подойдя ко мне, сказал Делузи. – Я ухожу, а ты жди мой страшный подарок. Извини, что покидаю такого друга, как ты, но меня с недавних пор лишает сна посещение этих мест. Я проведаю завтра то, что от тебя останется. Прощай!

И Делузи действительно ушёл, оставив трёх солдат с сержантом во главе. Но эта расстрельная команда не поспешила взяться за свое кровавое дело, а устроилась недалеко от пальм, достала игральные кости и устроила турнир, возможно, проиграв наши жизни друг другу. Непонятная медлительность живодёров озадачила и испугала меня, а через четверть часа мне и вовсе стало страшно за свое беззащитное положение среди тихой умиротворенности этой дикой природы. Не зря же меня томило дурное предчувствие!

Не прошло и часа, как у корневища моей пальмы послышалось слабое, но непрерывное потрескивание. И едва я успел подумать о нашествии змей, как в нос ударил какой-то острый запах, который, медленно поднимаясь снизу, плотно насыщал воздух. Очень скоро я определил что это и ужаснулся. То был запах муравьиной кислоты.

Делузи уготовил нам мученическую смерть, и её, как невыразимо страшный подарок, несли, обещанные им, санитары леса. Прожорливые африканские перепончатокрылые чёрные муравьи лешониа, достигавшие размеров таракана, чуя кровь, нападают на жертву несметными полчищами и за короткий срок способны даже от слона оставить один скелет. Словно маленькими стальными клещами они выдирают кусочки мяса, но с таким проворством и быстротой, что, например, не пройдет и часа, как я буду съеден заживо. Лишь патологическая страсть к жестокости могла толкнуть Криса Делузи на такое преступление против себе подобного белого человека. И ведь эта прямоходящая сволочь еще пообещала прийти завтра и полюбоваться на три наших обглоданных черепа!

Я уже начал чувствовать, как сотни проворных омерзительных лапок поползли по моим ногам, нащупывая дорогу к самым потаённым местам. Вот и острая боль пронзила мои ноги – это муравьи начинали свое пиршество, а я, опутанный веревками и с кляпом во рту, даже не мог попытаться сбросить с себя ненасытных тварей или голосом призвать на помощь силы небесные. Я закрыл глаза и стал горячо молиться, чувствуя перебор цепких лапок по мужским началам человека. За какой же из семи смертных грехов истинному христианину такая языческая смерть?